Поразмыслив, решил слегка потянуть время и посмотреть, чем все закончится. Опять же, надо дождаться раскрутки с письмом.
Появился еще один слуга, оставил поднос с закусками, вином и бокалами, после чего испарился.
– Я Луиза, ваша милость, мы поможем вам принять ванну… – улыбчивая, круглолицая блондиночка с симпатично вздернутым носиком, еще раз присела в книксене.
– Я Анна, ваша милость, – вторая, полноватая, смуглая брюнеточка, с лукавой улыбкой скопировала приседание товарки.
Я вздохнул. Ладно, вымыться действительно не мешает – в тюрьме весь провонялся.
И кивнул.
Меня мгновенно разоблачили догола, накинули на плечи парчовый халат, а пока я закусывал ветчиной, ванну застелили простынями, а потом заполнили горячей водой, в которую щедро сыпанули ароматизирующих солей.
– Прошу ваша милость, – блондинка подала мне бокал с вином. – Немного отмокните, а мы сейчас придем.
Я понюхал вино – оно оказалось тем самым анжуйским, которое любила маркиза.
Слегка отхлебнул и невольно улыбнулся – похоже, и этот раз обойдется без мигрени.
Поставил бокал на бортик и с наслаждением залез в воду.
Настоящую ванну я не принимал с момента переноса, а Антоха, так вообще по жизни обходился тазиком и мокрыми тряпками для обтираний.
Послышались шлепки босых ног, в помывочную, быстрым шагом вбежали служанки – они успели раздеться, оставшись в длинных нижних рубахах. Выглядели при этом весьма и весьма достойно – обе обладали внушительными формами.
– Ваша милость… – Луиза опустила в воду огромную морскую губку и выжала ее на меня.
Анна принялась быстро намыливать меня.
Я почувствовал на себе еще один взгляд, пошарил взглядом и увидел Мадлен, с интересом на личике наблюдающую за процедурой помывки.
Она стояла у двери, в атласном, сплошь покрытом золотой вышивкой халате. Ее волосы были небрежно собраны на макушке в нечто напоминающее султан на шлеме, а халат стягивал на талии пояс, но так, что больше открывал обнаженное тело под ним, чем скрывал.
Мое мужское хозяйство при виде всего этого, немедленно среагировало должным образом.
– Прошу вас, встаньте, ваша милость… – хихикнула Анна.
Я встал.
– О! Ваша милость… – изумленно охнула Луиза и немедленно принялась намыливать оное хозяйство.
Я покосился на Мадлен, чтобы узнать, как она реагирует на подобное безобразие, но маркиза уже исчезла.
В общем, опуская некоторые мелкие подробности, служанки меня до скрипа вымыли, после чего заменили воду и убрались.
Я опять залез в ванную и позволил себе еще один глоточек вина, в надежде, что обойдется без мигрени.
К счастью, обошлось, а потом вернулась маркиза дю Фаржи. Она быстрым шагом подошла к ванне, по пути легким движением плеч сбросив халат, с шумным плеском плюхнулась в воду и сразу прильнула ко мне всем телом.
– Я очень люблю все мокрое… – мурлыкала она, скользя ладошками по моему телу. – О-очень! Я, наверное, рыба, которая притворяется женщиной…
Я без лишних слов принялся за дело.
Утолив первую страсть, мы переместились в будуар маркизы, на огромную кровать с балдахином в восточном стиле.
Маркиза оказалась очень опытной, я бы даже сказал, изощренной любовницей, пылкой, неутомимой и страстной фантазеркой в любви.
Что до меня…
Мне в этом теле всего восемнадцать лет, так что, сил хватило бы на таких троих, как Мадлена.
Поговорить о деле удалось лишь далеко за полночь.
– Вытащить тебя из Бастилии было довольно трудным делом… – мурлыкала маркиза, уютно пристроившись у меня на плече. – Король просто кипел от ярости, а Ришелье вознамерился оправить тебя на эшафот. А еще этот… серое высокопреосвященство… – она презрительно фыркнула. – Отец Жозеф! Ненавижу мерзавца! Все беды от него. Гастон, как всегда, неправильно подошел к делу, устроил скандал, король ему отказал, пришлось просить королеву. К счастью, кардинал смилостивился, я подозреваю, что он питает к Анне нежные чувства, но предупредил, если ты устроишь еще раз резню, то тебя не спасет даже сам Господь…
Я для себя перевел монолог.
Для пущей достоверности, отец Жозеф устроил так, чтобы заговорщики решили, что это благодаря их хлопотам меня отпустили. Поэтому я так долго и торчал в Бастилии. Ну что тут скажешь – умно и хитро. В подтверждении этой версий свидетельствует тот факт, что меня в тюрьме содержали в роскошных условиях, видимо, в качестве компенсации, за долгую отсидку.
– Откуда у тебя то письмо, что ты мне передал перед арестом! – неожиданно сменила тему маркиза.
– Ты читала его? – ответил я вопросом на вопрос.
– Конечно! – фыркнула Мадлен. – Отвечай, откуда?
– А кто тебе разрешил это делать? – холодно поинтересовался я.
– Что? – вскипела Мадлен, но тут же резко понизила тон. – Но ты же сделал меня своей доверительницей? Я стала причастной. К тому же, дело идет о королеве, а она моя подруга!
– И что в нем?
– Ты не знаешь? – удивилась маркиза. – Тогда зачем…
– Затем, – отрезал я. – Говори.
Маркиза села, грациозно откинув волосы на спину.
– Прежде расскажи, как ты его получил. Я не верю, что эта змея наняла тебя… – она осеклась, поняв, что проговорилась.
– Я убил человека, которому оно принадлежало раньше, – спокойно пояснил я. – Что за змея?
– Де Шеврез… – с отвращением воскликнула Мадлен. – Она решила окончательно рассорить короля с женой…
В общем, все прояснилось. Если вкратце, Мадлен де Силли, маркиза дю Фаржи и Мария де Роган, герцогиня де Шеврез были подругами, обе считались ближайшими доверительницами королевы и обе входили в один круг заговорщиков. Но в свое время между ними пробежала черная кошка. Де Шеврез удалили от двора, Мадлен осталась, Шеврез решила провернуть дело с фальшивым письмом от родственников королевы, в котором они настраивали Анну против мужа, чтобы окончательно рассорить короля с женой. Письмо отправлялось с таким намерением, чтобы его перехватили. При этом могла пострадать Мадлен, но герцогиню это совсем не беспокоило – маркиза подозревала, что она даже специально подставляла ее.
Но это была всего лишь версия маркизы.
– Ты уверена, что это дело рук герцогини де Шеврез?
– Почти наверняка! – убежденно воскликнула маркиза. – Я что-то подобное подозревала. Мария очень ревнует меня к королеве. Хотя… – она ненадолго задумалась. – Я еще все раз проверю. Но, в любом случае, ты меня спас! Если бы письмо перехватили, как планировалось, я бы обязательно впала в немилость.
Она впилась мне в губы долгим поцелуем.
