Внимательно смотрит на то как подпрыгивает моя грудь.
— Нет! — в жизни бы не призналась. — Это…
Сафонов прихватывает меня одной рукой за волосы и резко выходит.
— А так?
— Х-х-х… — свожу ноги.
Перворачивает меня на живот и входит снова.
Мог бы спросить меня почему я такая мокрая, но я рада, что промолчал. Я и сама слышу шлепки. Он скользит во мне теперь практически беспрепятственно потому что я порядком завелась и со стыда сгореть сейчас готова.
Еще несколько движений и я опускаюсь на стол в судорогах, пытаясь ничем не выдать себя — он взял меня силой, он не имел на это права.
Вскоре он с рыком затихает и я потихоньку возвращаюсь к реальности.
Сафонов выпускает мои пряди и шлепает сзади по ягодицам.
— Так и будешь дальше кусаться?
— Д-да…
— Эльвира… я ведь еще не решил, простить тебя или прикончить, — Сафонов отстраняется.
Часто дышу. Хотела бы согласиться на второе, но не могу из-за Руслана.
С трудом отрываюсь от стола. Волосы липнут к коже.
— Вернешь мне сына и я подумаю о прощении.
Я чувствую как щеки горят. Такого стыда я еще не испытывала. Мне мерзко, что я дала слабину, моя женская часть вдруг сдалась вот этому… уроду.
Сафонов высоко приподнимает брови.
— Я думал это тебе придется постараться, учитывая то, что я нашел у тебя в кармане. Попросить вот так… — указывает себе ниже пупка.
Вскакиваю со стола запускаю в него собственной рубашкой. В груди разгорается пожар. И пусть убьет! Подстилкой я ему точно никогда не буду!
Кто угодно, только не я.
Чувствую как щеки горят.
Согласна, была дурой и расплатилась за свою глупость как с мужем было.
Сафонов наступает. Я отодвигаюсь к двери.
— Ведь понимаешь, что не уйдешь, — цедит сквозь зубы.
Он огромный, голый. Между ног у меня еще все горит. Любовник он… вот точно не сравнится с Эдуардом.
Пытается поймать — уворачиваюсь и бросаюсь к двери.
Стучу что есть силы, ору: “Откройте!” — хоть и понимаю, смысла в этом нет.
Затихаю, когда Сафонов прижимает меня к полотну. Чувствую его горячее, мощное тело сзади. Он словно специально прижимается, притискивает меня так, что трудно дышать.
Чувствую его мощное, горячее дыхание.
— Помогите… — вырывается у меня, когда он стискивает мою грудь и между ног снова нарастает тянущее желание.
— Не уйдешь… — шепчет на ухо. — От меня… Не отпущу…
— Лучше сдохну, — сейчас я серьезно.
Сафонов касается моей ягодицы. Я вздрагиваю. Пытаюсь вырваться, но он давит, вжимает меня в дверь.
Ведет ребром ладони по моей щеке, спускается пальцами по шее и я чувствую как кожа собирается мурашками, как твердеют соски.
Лучше умру, чем снова под ним стонать как продажная девка.
Делаю новую попытку вырваться и тут в полотно двери кто-то стучит.
— Хозяин, Архипова… — раздается голос одного из амбалов.
Тяжесть, налегающая на меня, чуть-чуть ослабевает.
— Какого хера?! — рычит Сафонов, потом оставляет меня в покое. — Хотя… пустите! Пускай идет сюда!
Оттаскивает меня от двери, поднимает свою рубашку и кутает мои плечи в ткань, протягивает мне лифчик и трусики, а потом силой усаживает в свое кресло.
Я неспешно одеваюсь, пока Сафонов натягивает и застегивает свои брюки, недоумевая, что он делать собрался. Еще сильнее меня унизить? Хотя куда уж там. Перед Ингой я голыми ягодицами сверкать не буду ни за что.
Сафонов открывает дверь и кивает амбалам. Мои щеки горят еще ярче. Я по-прежнему в его рубашке и собственных штанах.
Они все понимают!
— Стеречь, — приказывает олигарх, поводя плечом и будто бы этим ленивым жестом указывая на меня. — Ничего ей в руки не давать, никуда не пускать, пока я не вернусь.
Я перевожу дыхание.
Что он задумал? Все внутри замирает. Дверь комнаты хлопает у олигарха за спиной.
— Сафонов! — доносится из коридора сильно приглушенный голос Инги. — Ты совсем офи…
Следует молчание, затем я слышу уверенный баритон Сафонова.
— Вот это фото откуда взялось? Рассказывай, что это за ребенок!
***
Сафонов Валерий
Захлопываю дверь за спиной. Ч-черте что! Мне прямо моча в голову с этой Эльвирой ударила! Думал урыть.
Не терплю предателей, лжецов, крыс рядом. Но что-то чисто мужское как будто звенело над ухом: “Возьми”.
Взял. Только мне от этого невесело.
Никогда не был насильником и не собирался начинать, но тут просто удовлетворял похоть. Дебилом себя чувствую. Как будто это не я ее под себя подмял, а она еще глубже вонзилась под кожу, словно рыболовный крючок.
Ее губы, волосы, руки, глаза.
Сердце все еще грохочет в груди, не желая успокаиваться.
Пытаюсь не подавать вида, иду по коридору, в конце которого уже маячит Инга.
У одной не выпытал правду, узнаю у другой.
Пальцы сами собой сжимаются в кулаки.
А в голове до сих пор маячит то, что не смог отдать на счет Эльвиры никакого вообще приказа. Когда я вообще в последний раз до нее давал слабину? И остается только злиться на себя. Я-то ведь думал, расколю уже наконец. Но каждая секунда, проведенная рядом, по-моему делает только хуже.
Твою-то мать!
Инга оборачивается ко мне, кокетливо поправляет прическу, глядя на мою лоснящуюся от пота грудь. Жеманное выражение ее лица разом стирается. По взгляду наверное читает: был с бабой.
Ага. Случилось невероятное и очевидное: я наконец-то на кого-то тебя променял.
Я вижу как Инга прикусывает губу.
Мне нужна ровно пара мгновений, чтобы достать из кармана ту самую бумагу, которую у Эльвиры нашел.
— Вот это фото откуда взялось? Рассказывай, чей это ребенок! — сую ей под нос, не давая заговорить первой.
В голове проносится мысль: а что если Эльвиру подставила вот эта? Борюсь с желанием хлопнуть себя по лбу. Ну вот когда ты наивным таким стал, а, Сафонов?
Все вокруг сволочи и стервы, кроме разве что моего мальчика.
Но и тот ведь ей верит…
Инга смотрит на бумагу.
— Ты из-за этого не давал мне проехать?
Киваю охране.
— Правда думаешь, что ты бессмертный? — Инга шипит, глядя на приближающихся парней.
