Зайдя ко мне в комнату, она говорит:
– Красная футболка или черная?
– Мне все равно.
– Значит белая. – Отвечает она. – Давай я заплету тебя? Раньше ты любила косы.
– Мне 17, какие косы. Спасибо не стоит. Можно я останусь дома? – С надеждой спрашиваю я.
– Нет. Максим приехал специально, чтобы побыть с тобой. Друг познается в беде.
– Он друг Ника, а не мой. – Говорю я.
– Он и твой друг. Они такие молодцы, поддерживают тебя, приходят каждый день. Не забывают. Я всегда говорила Никите, что у него замечательные друзья. – Улыбается она. В этой улыбке много боли. Она отворачивается, чтобы я не увидела слезу, которая катится по ее щеке и продолжает. – Значит хвост. Решено, делаем хвост.
– Мама, у меня в гипсе нога, а не рука, я в состоянии причесаться. Спасибо, я люблю тебя.
– Я тебя тоже, моя милая. Как будешь готова крикни. – Она выходит из комнаты.
Я придвигаюсь к зеркалу и смотрю на свое отражение. Бледная, худая. За время болезни я потеряла килограмм шесть, не меньше. Я похожа на зомби. Мне самой страшно видеть себя такой. Делаю хвост, решаю не краситься, ведь все равно это меня не спасет, беру костыли и иду на них на кухню.
– Я думал, мы будем кататься на коляске. – Вздыхает Макс.
– Она поедет на коляске, ребра только зажили, тебе нельзя такое напряжение. – Отвечает Мама.
– Как скажете.
Если честно, я не хочу никуда идти. Мне все равно. Поэтому я соглашаюсь на все, лишь бы это скорее закончилось.
Макс выкатывает меня из подъезда и меня обдает жаром. На улице конец июня, самая настоящая жара. На небе ни облачка. Я смотрю на улицу и не могу поверить, что я тут.
– У меня для тебя сюрприз. – Говорит он. – Поехали?
– Куда?
– Увидишь. Пересаживайся в машину. – Он открывает дверь и ждет.
Меня бросает в жар. Я боюсь. Я не могу пошевелиться. Начинают накатывать слезы. Я закрываю глаза и стараюсь глубоко дышать. После нескольких вздохов боль в ребрах становится невыносимой и паническая атака проходит.
– Прости. Я не подумал. – Говорит он с виноватым видом. – Хочешь, пойдем пешком?
«Я не хочу умирать» Проносится моя фраза в голове, я шептала ее, пока меня доставали из машины. Пока мне оказывали первую помощь. Пока они осматривали нас на месте происшествия. Я снова глубоко вздыхаю через боль.
– Нет, все в порядке, поехали. – Отвечаю я и сажусь.
Макс складывает коляску и упаковывает ее в багажник. А я сижу, зажмурившись, и боюсь открыть глаза.
– Музыку можешь выбрать сама. – Подмигивает он.
– Включи Linkin park. -Прошу я. Это была одна из любимых групп Ника.
– Видимо ты хорошо ударилась, наконец начала слушать нормальную музыку. – Произносит он и включает.
***
Мы приезжаем на набережную, паркуемся. Макс достает коляску, потом меня и везет к воде.
– Утопить? Лучше сбрось с моста. Я не выплыву. – Говорю я.
– Я рад, что твой сарказм начинает возвращаться к тебе. – Отвечает он. – Посиди пару минут одна, я сейчас вернусь.
Он разворачивается и убегает. Я понимаю, что у меня даже нет телефона, чтобы позвонить ему в случае чего. В аварии он разбился. Родители его починили, но психотерапевт сказала, что мне еще рано его отдавать. Поэтому в социальных сетях я не была, со своего дня Рождения. С дня смерти моего брата. Мама обещала, что скоро они отдадут мне его. Теперь у меня только кнопочный телефон, с которого я могу позвонить. Но и тот остался дома.
– Держи! – Улыбается Макс и протягивает мне большое мороженое.
– Спасибо. – Говорю я и пытаюсь улыбнуться.
– Когда нам с Ником было по 10, мы начали прогуливать тренировки. – Говорит он. – Мы приходили сюда, покупали мороженое и сидели. Ник всегда брал фисташковое.
– Наше любимое. – Пытаюсь улыбнуться я.
– Он ел его, мотал ногой, и радовался, что ему не придется делиться им с тобой. А потом, когда мы шли домой, его мучала совесть и он покупал мороженое и тебе.
– Так вот почему он иногда приносил мне мороженое. Мучала совесть за прогулянную тренировку.
Я даже не знала. Всегда воспринимала это как само собой разумеющееся.
– А еще, пока он был на сборах, он постоянно мониторил твои странички, следил, чтобы ты не натворила ничего. Он всегда переживал за тебя, как за маленькую девочку. Он всегда говорил о тебе с такой теплотой. Он очень любил тебя, Ди.
Впервые, за долгое время, кто-то говорит со мной о нем. Мама боится, папа тоже. Крис переводит тему, а Костя просто начинает собираться домой, когда я говорю что-то о брате. А Макс сейчас не боится, он говорит. Мне это очень нужно.
– Я так виновата.
– Нет. Не виноват никто. Ни ты, ни он, ни та несчастная собака. Это дело случая. Я говорю это к тому, чтобы ты подумала. Хотел бы Ник видеть тебя такой? Хотел бы он, чтобы ты ненавидела себя? Хотел бы он, чтобы жила нормальной жизнью и ни в чем себя не винила. – Макс смотрит на меня, и продолжает. – Просто обещай мне подумать.
– Хорошо. Я подумаю. – Отвечаю я.
Я столько раз пыталась обдумать свою дальнейшую жизнь, но кроме желания умереть ничего не могу придумать. Я виновата перед всеми, я подвела их. Я подвела всех. Я подвела старшего брата. Я миллион раз прокручивала в голове что нужно было сделать, и каждый раз понимала, что нужно было звонить не ему, не подруге, а в такси. Тогда я была бы в машине одна. Тогда бы умерла я, а он остался жив.
Макс начинает меня куда-то катить, вырывая из гнетущих мыслей.
– Мы куда? – Спрашиваю я.
– Это еще один сюрприз. – Улыбается он.
– Я так скучаю по нему.
– Мы тоже. Мы все скучаем по нему. Я дружил с ним больше 10 лет, я видел как ты росла, как мы менялись. Никогда у нас не было конфликтов, ссор и проблем. Мне тоже его не хватает. – Говорит он. – Ник один из моих лучших друзей, я никогда его не забуду. Поэтому, мой долг следить за тобой.
Я вздыхаю.
– Следи.
Мы садимся в машину, отъезжаем и едем в неизвестном направлении. Через пятнадцать минут мы останавливаемся возле парикмахерской, и Макс выходит.
– Ты куда? – Интересуюсь я.
– Мы в парикмахерскую. Хочу подстричься. Мне понравилось быть с короткой стрижкой. Тем более, сейчас лето.
Меня обдает жаром. Я вспоминаю то самое желание коротко подстричься, которое я загадала ему в один из вечеров. Я улыбаюсь. Наверное, впервые я искренне улыбаюсь. Он помогает мне зайти в салон, сажает в зоне ожидания и говорит:
– Стрижка, 17.00.
