– Тебе кто-нибудь говорил, как соблазнительно ты выглядишь в шесть утра?
– Когда ты рядом с женщиной, ты что, только об одном и можешь думать?
– Если эта женщина – ты, то да, – усмехнулся Леон.
– Я вот что хотела спросить, – быстро проговорила Мисти, стараясь не думать о том, как приятно слышать такие слова. – Если этот воображаемый роман нужен тебе как прикрытие для настоящего романа с какой-нибудь замужней женщиной, то…
– Я не завожу романов с замужними женщинами. – Он не дал ей закончить предложение. – Не люблю делить женщину с кем-нибудь еще.
Она покраснела, но все же уточнила:
– Значит, это исключительно деловое предложение?
– Исключительно, – голосом мягким, как бархат, подтвердил Леон и вышел.
Мисти вернулась к столу. Слова Леона пробудили в ней смутную тревогу, но, когда Альфредо положил перед ней стопку газет, она сразу же забыла об этом. У нее враз пропал аппетит, потому что в столбце светской хроники двух газет, которые каждое утро читала Берди, она увидела четкие фотографии, на которых была с Леоном. Пока журналисты не узнали ее имя, но Берди это и не нужно, она и так поймет, кто изображен на фотографиях.
Мисти быстро собралась, отправилась на вокзал и в середине дня уже была дома. Берди сидела в гостиной, составляя букет. Ее лицо было безмятежно. Увидев приемную дочь, она улыбнулась, только в глазах мелькнула озабоченность.
– Надо понимать, его ты оставила в Лондоне?
– Берди, я…
– В твоей жизни появился мужчина, а ты мне и не сказала, – укорила ее Берди. – Я ведь очень за тебя рада. Только почему у тебя такой испуганный вид?
Мисти беспомощно посмотрела на нее.
– Если я права, то ты переехала к нему, – продолжила Берди. – Не могу сказать, что я это одобряю, но понимаю, почему ты об этом умолчала.
– Прости.
– Боюсь, теперь Флэш скажет, что его сердце разбито и он должен написать об этом песню.
Они обменялись улыбками, и Мисти поняла, что тема закрыта.
Она провела с Берди три замечательных дня. В четверг поздно вечером она вернулась в Лондон в хорошем настроении. Дверь ей открыл Альфредо. Казалось, он чем-то расстроен.
– Думаю, мне лучше сделать себе ключ, – улыбнулась Мисти.
– Чтобы приходить и уходить, когда тебе вздумается?
Она вздрогнула, узнав голос Леона, в котором слышалась едва сдерживаемая ярость. Она повернулась и в пятнадцати футах от себя увидела его самого.
– Что-то случилось? – неуверенно спросила Мисти.
– Ты меня спрашиваешь? – возмутился он. – Сразу после моего отъезда в Париж ты испарилась!
– Я была дома, с Берди.
– Не лги! – В его глазах появилось какое-то новое выражение. – Я звонил. Мне сказали, что тебя нет.
Мисти была вынуждена попросить Нэнси говорить всем, что ее в особняке Берди нет, потому что к вечеру того же дня репортеры все-таки выяснили, с кем Леон пришел на премьеру, и звонили не переставая. Нэнси терпеливо всем отвечала, что Мисти нет дома.
– Так где ты была? С Филиппом Реддингом? Мне следовало предельно ясно объяснить ему все еще на стоянке.
Девушка смотрела на Леона со все возрастающим изумлением.
– Я тебе не принадлежу, – наконец смогла произнести она.
– В течение следующих нескольких недель ты принадлежишь мне, – отделяя каждое слово, сказал он. – Если я узнаю, что у тебя появился другой мужчина…
Мисти гневно выпрямилась.
– Почему ты так уверен, что я прыгаю из койки в койку? Я уже говорила тебе, я – не шлюха!
– Без комментариев.
– Я была у Берди и старалась не попадаться никому на глаза, – снова попыталась убедить его она.
– Тебе это блестяще удалось, – перебил ее Леон. – Лжешь ты так же бесподобно.
– Что, женщины всегда так с тобой поступают, только и обманывают тебя? – с притворным сожалением спросила Мисти. – Убегают на свидания с другими мужчинами, пока ты занят?
– Нет, такого никогда не было! – рявкнул он и коротко выругался. – И не увиливай от ответа. Ты была со своим экс-женихом?
– Нет, но, если честно, не думаю, что сказала бы тебе, если бы даже была, – заявила она. – Ты не говорил мне, будто я не должна уезжать из Лондона. Ты только сказал, что моя работа начинается в пятницу. Я сочла себя свободной до этого дня.
Леон, казалось, пропустил все слова Мисти мимо ушей, разве что кроме ее первого заявления. Его глаза сузились.
– Ты бы не сказала мне, если бы ты была с Реддингом?
– Так как я на самом деле не была с ним, то не понимаю, почему мы не можем оставить эту тему? – примирительным тоном спросила девушка.
– В понедельник в моем лимузине ты выполняла свою работу? – глядя на нее в упор, поинтересовался Леон.
– А ты как думаешь? – покраснев, бросила Мисти.
Он вдруг нахмурился и посмотрел на часы.
– Черт, опаздываю. Увидимся завтра.
– Куда мы едем?
– В Шотландию.
Когда дверь за ним закрылась, Мисти, как громом, поразила одна мысль.
Он сегодня не вернется.
От боли сдавило грудь. Леон ушел на свидание. С другой. Наверное, с ней он не заключал никакого соглашения. Это меня не касается, напомнила она себе, чтобы забыть о боли, терзающей ее сердце. Это работа… или была работой до того, что произошло в понедельник после возвращения с премьеры фильма. Она снова почувствовала стыд. Больше я не забуду, что я всего лишь служащая Леона, поклялась она себе.
На следующий день машина отвезла Мисти в аэропорт. Леон уже ждал ее. Неподалеку она заметила нескольких фотографов, поэтому не стала вырываться из его объятий, только отвела голову в сторону, и его поцелуй пришелся в щеку.
В глазах Леона появилось недовольство, но он ничего не сказал. В самолете Леон открыл лэптоп и перестал обращать на Мисти внимание. Она листала журналы, но ее взгляд нет-нет да и останавливался на Леоне. Несколько раз он неожиданно поднимал голову, и когда их взгляды встречались, одна его бровь иронично изгибалась. Мисти торопливо опускала глаза, обещая себе больше не смотреть в его сторону, но сделать это было не так-то просто.
Полет прошел в молчании. Когда они приземлились в аэропорту Абердина, Мисти уже не знала, чем себя занять. В машине, сидя словно на иголках, она все же спросила:
– Куда мы едем?
– В замок Гаррисонов, – кратко ответил Леон. У Мисти немного поднялось настроение. Он не сказал, зачем и почему они туда едут, но она никогда не была в замке и потому не позволит испортить себе выходные. Дорога казалась бесконечной, и она не заметила, как задремала.
