Жена подошла, тихо села за стол, вздохнула.
– Совсем нет аппетита.
– Съешь хотя бы немного, – попросил он.
Борщ закипел, Илья наполнил тарелку, поставил ее перед женой.
Грязную чашку поставил в мойку.
– Как на улице? – спросила Люба.
– Холодно.
Он наполнил вторую тарелку, сел напротив жены.
– Но дождя нет. И ветра нет. Хочешь, пойдем погуляем?
– Ты, наверное, устал, – вздохнула Люба.
– Я не устал. И прогулка для меня отдых, а не работа, – улыбнулся Илья.
– Ты точно не устал?
– Точно. Что на второе будем?
– Я ничего. Борщ еле-еле доела.
Илья не стал настаивать, бодро сказал:
– Пойдем гулять. Только одевайся потеплее.
Подумал, не вымыть ли посуду, пока жена одевается, решил вымыть, жена обычно одевалась долго.
Прогулка оказалась неудачной. Пошел дождь, и пришлось вернуться.
* * *
– Здравствуйте, – девка, которая была с Юлей на похоронах, торопливо подошла к Нине.
На похоронах она была в накинутом на ворот куртки черном шарфе. Сейчас шарфа не было, под сползшим капюшоном торчали неопрятные блеклые пряди.
В глазах девицы стояли слезы.
– Что вам угодно? – сузила глаза Нина.
– Я не могу дозвониться Юле, – промямлила девка.
– А я здесь при чем? – поразилась Нина.
Если бы не слезы, которые потекли у девки из глаз, она бы решительно ее обошла и захлопнула перед ней дверь.
Слезы помешали это сделать.
– При чем здесь я? – повторила Нина.
– У нее пятый день не отвечает телефон, – девка достала из кармана носовой платок, вытерла нос. – Я не могу попасть к ней в квартиру.
– Это моя квартира! – отрезала Нина.
Этого не надо было говорить. Выходило, что Нина оправдывается.
Надо было посмотреть на эту дуру, как на свежую коровью лепешку, и молча пройти мимо.
– Извините.
Девка на Юлю и походила, и нет. У Юли был робкий взгляд притворяющейся стервы. Правда, Нина слишком поздно поняла, что за робостью Юли таится большая решительность.
Эта рыдала вполне искренне. Впрочем, не исключено, что у них в семье актерский талант передается генами.
В остальном же девица была почти копией Юли. Маленькая, кругленькая, бесцветная.
Нина обошла девку, молча отперла дверь, помедлила и буркнула:
– Проходите!
Входить в квартиру было противно, и неожиданно она порадовалась, что входит сюда не одна.
Квартира досталась Нине от старой родственницы. Сначала родители хотели ее сдавать, но для этого надо было сделать ремонт, потом заниматься поиском квартирантов. На это у мамы с папой не нашлось ни времени, ни желания, и квартира несколько лет пустовала.
Ремонт они сделали только перед Нининой свадьбой в качестве подарка.
В квартире царил бардак.
В прихожей висели две куртки Геннадия, на пыльном полу валялся черный мужской зонт.
Посредине комнаты стояла открытая дорожная сумка. Видимо, Юля складывала туда свою одежду, из сумки торчал рукав красного свитера.
Девка стояла за Нининой спиной, по-деревенски прижимая носовой платок ко рту.
Квартира была однокомнатной. Юли в квартире явно не было.
– У нее пятый день не отвечает телефон, – еле слышно повторила девица.
Нине хотелось напомнить, что та это уже говорила, но она поморщилась и зло посоветовала:
– Посмотрите, может, телефон здесь оставила.
Юлины вещи валялись везде, на стульях, на кровати.
Девица вошла в комнату, огляделась и жалобно и обреченно посмотрела на Нину.
– Меня зовут Маша.
Нина представляться не стала. Смотреть на девку Машу ей было противно, и она смотрела сквозь нее.
Кажется, это у нее неплохо получалось.
– Ты умеешь быть очень высокомерной, – заметил как-то Геннадий.
– Это плохо? – серьезно спросила тогда Нина.
– Это забавно, – засмеялся он.
Это было совсем давно, когда Геннадий был здоров, весел и его даже иногда узнавали на улице. А Нина тогда только начала работать и не предполагала, что начнет продвигаться по карьерной лестнице быстро и уверенно.
– Я могу еще чем-нибудь помочь? – издевательски вежливо спросила Нина и неожиданно почувствовала слабый укол совести.
Вид у Маши был затравленный, издеваться над ней было нехорошо.
Маша молча повернулась и пошла к двери.
– Подождите, – вздохнув, остановила ее Нина. – Запишите мой телефон. Так, на всякий случай.
Девушка послушно достала смартфон, принялась тыкать в него под Нинину диктовку. Потом тихо закрыла за собой дверь.
Валяющиеся Юлины вещи вызывали злость и брезгливость, мешали нормально осмотреть квартиру.
Квартиру надо продать. Жаль только, что в ситуации полной санкционной неопределенности деньги могут превратиться в пыль. Можно остаться и без денег, и без недвижимости. В долларовом эквиваленте недвижимость не будет расти в цене, жилья понастроили столько, что уже сейчас сюда можно переселить всю Россию.
За месяц до того, как Геннадий объявил, что ему нужна Юля, умерла бабушка. Нина ее любила, но страх за Гену тогда забирал все силы, и бабушку она почти не оплакивала.
Она поехала в пустую бабушкину квартиру, когда пришла в себя у Виктора. В квартире до сих пор все было как при бабушке. Заниматься квартирой Нине не хотелось, и она не занималась.
Куплю новую мебель, неожиданно решила Нина. С импортной могут быть проблемы, но дорогая отечественная тоже неплохая. Куплю новые светильники.
А сюда больше не поеду.
Стараясь не смотреть на Юлины вещи, она быстро вышла из квартиры и заперла дверь.
Потраченного времени было жаль.
* * *
Что еще можно сделать, Маша не представляла. Она звонила сестре начиная с четверга. Юлин телефон был отключен.
Сестра с телефоном не расставалась. Даже приезжая к маме и Маше, постоянно в нем копалась.
Забеспокоилась Маша не сразу. Сестра не баловала ее частыми звонками, и в том, что они уже несколько дней не разговаривали, ничего необычного не было. Сначала Маша ждала, что Юля сама объявится, а начиная с выходных не находила себе места.
