Маше тоже стало весело. Впрочем, ей и до этого не было грустно.
Ей больше никогда не будет грустно, у нее есть Толя.
– В Москву, – объяснила Маша. – Договорилась с хозяйкой, хочу забрать Юлины вещи.
– Я тебя довезу.
Маша принялась отказываться, но Юра схватил ее за рукав и потащил к машине.
Он и сейчас не стал ее слушать и объявил:
– Жди. Минут через двадцать подъеду.
* * *
– Торопишься? – спросила Нина.
Отчего-то рядом с Машей непонятным образом перестало казаться, что убийца неуловим, прячется где-то рядом и не даст Нине вырваться из прошлого.
Убийца не из потустороннего мира, его обязательно найдут.
– Брат Юлиной подруги, – объяснила Маша, убрав телефон в карман, и застегнула сумку, в которую Юля складывала свои вещи. – Он работает в такси, утром довез меня сюда. Сегодня должен был возить каких-то своих знакомых. Уже освободился, предложил до дома довезти.
Нина открыла шкаф, осмотрела. Юлиных вещей там не оказалось. Маша заглянула ей через плечо.
Юлины вещи нашлись в другом шкафу. Нина отыскала в стенном шкафу еще одну дорожную сумку, Маша сложила туда стопку одежды, сверху сунула короткую Юлину дубленку.
– Юра, таксист, который сейчас заедет, устроил Юлю к бывшим хозяевам, еще до Геннадия. Он раньше в мэрии работал, какую-то начальницу возил.
– Кажется, я догадываюсь, о ком ты говоришь, – Нина завязала коробку с фотографиями нашедшейся в шкафу бечевкой. – Я с этой начальницей знакома. Пару дней назад разговаривала.
– Хорошо, что у меня сегодня выходной.
– Кем ты работаешь? – поинтересовалась Нина.
– Воспитателем в детском саду. У нас раньше персонала не хватало, а теперь еще одну воспитательницу взяли, стало полегче. Я раньше много перерабатывала, а теперь выходной в середине недели получился.
У Маши зазвонил телефон, она сказала в трубку, что спускается.
Они вышли из квартиры, напоминая не то муравьев с непомерной ношей, не то торговок с одесского Привоза. Маша с двумя объемными сумками, Нина с неудобной коробкой и картиной в руках.
Таксист Юра, оказавшийся худеньким парнем с завязанными в хвост волосами, подскочил к ним, едва они выбрались из подъезда, и почему-то сначала взял коробку из рук Нины и только потом Машины сумки.
Нина поблагодарила, открыла двери своей машины, Юра поставил коробку на заднее сиденье. Она туда же сунула картину.
– До свидания, – сказала ей Маша, глядя на нее отчего-то благодарно.
Напрасно Маша казалась ей тупой и страшненькой. Она умная и по-своему даже красивая.
Нине захотелось сказать девушке что-то хорошее, но таксист мешал, и она только кивнула и улыбнулась на прощание.
Такси отъехало первым. Нина подумала и назвала навигатору свой адрес. То есть адрес бабушкиной квартиры.
Не везти же чужие фотографии к Виктору.
Расстояние было небольшим, но ехала она долго. Светофоры, как назло, зажигались красным прямо перед носом, потом пришлось ждать, когда неуклюжий мусоровоз развернется на узкой улочке. Потом оказалось, что у подъезда свободных мест нет, и пришлось объехать квартал, чтобы приткнуть машину.
Подхватив картину, Нина открыла заднюю дверь, прижала к себе картину левой рукой, схватила коробку и поднялась в квартиру. Бросив картину и коробку у входной двери, достала телефон и позвонила свекру.
– Илья Никитич, помните, Гена купил у кого-то пистолет? Вы его еще ругали за это, – обрадовавшись, что свекор не на лекции и на звонок ответил, спросила Нина.
– Помню.
– Вы не знаете, где пистолет сейчас?
Илья Никитич помолчал, подумал.
– Разве Гена его не выбросил?
– Не знаю, – призналась Нина.
– Он обещал мне, что выбросит пистолет.
– Когда обещал?
– Не помню. Несколько лет назад. Давно. Почему ты вдруг об этом вспомнила?
– Сама не знаю.
Свекор опять помолчал, попрощался и отключился.
Она спустилась вниз, села за руль. Под растущим рядом с подъездом кленом девочка лет пяти собирала в букет желтые листья. Ее мама, увлеченно разговаривающая по телефону, топталась рядом на тротуаре.
Нина тронула машину, заставила себя переключиться на рабочие дела.
* * *
– Нина спросила про пистолет?
– Да, – кивнул Илья Никитич, кладя телефон рядом с открытым ноутбуком.
– Илюша, ты его выбросил?
Илья обернулся, посмотрел на сидящую в кресле жену. В первый момент он не испугался, только удивился, заметив, что жена смотрит на него с усталым безнадежным ужасом.
– Еще нет. Выброшу, – машинально пообещал он. – Почему тебя это так беспокоит?
– Выброси прямо сейчас! Пожалуйста.
Понимание пришло через секунду.
То, что он гнал от себя как совершенно невозможное, оказалось реальностью, и с этим надо было что-то делать.
– Ты была на кладбище? Ты в тот день была на кладбище?
Смерть убогой сиделки была выгодна только им, ему и Любе.
Он не решился. Это сделала Люба?..
– Это не я! – прошептала она.
Илья тяжело поднялся со стула, подошел к креслу, на котором сидела жена, прижал к себе ее голову. Стоять наклонившись было неудобно, он сел на подлокотник.
– Это не я! – она взвизгнула. – Илюша, это не я!
Он погладил ее по щеке.
Жена начинала плакать при любой неприятности. Сейчас глаза у нее оставались сухими, и он слабо этому удивился.
– Расскажи, Любочка. Расскажи все. И ничего не бойся, все будет хорошо.
Юлия пришла без предварительного звонка. Когда прозвенел дверной звонок, он, не посмотрев в глазок, отпер дверь и с недоумением поздоровался.
Нет, кажется, он не успел поздороваться. Юлия протянула ему принтерный лист и зло зашипела:
– Это завещание! Гена завещал мне все свое имущество!
– Очень хорошо, Юлия, – Илья тогда удивился, что может говорить спокойно.
Он сразу понял, какое имущество сиделка имеет в виду.
Квартира когда-то была приватизирована на троих в равных долях. Она принадлежала ему, Любе и Гене. Юлия пришла требовать свою долю.
– Вы должны мне треть стоимости!
– Хорошо, Юлия, – Илья посторонился, впустил ее в квартиру. – Если должны, значит, выплатим.
