– В каких записях? – Виктор отложил книгу.
– Гена составил список тех, кто замешан в коррупции. Прямо это не написано, но я думаю, что не ошибаюсь.
Надо было самому просмотреть документы в ноутбуке, но Виктору было неприятно копаться в записях ее мужа.
– Этим спискам несколько лет, – напомнил он.
– Я понимаю, – согласно кивнула Нина. – И все-таки…
Виктор тяжело вздохнул.
– И все-таки! – обреченно передразнил он.
Нина улыбнулась и взяла в руки телефон.
Талант переговорщицы у нее был. Она легко и почти мгновенно выяснила, что у Киры Олеговны есть племянница, зовут ее Еленой Антоновной, она работает в управе и наверняка не станет возражать, если Нина ей позвонит.
* * *
День был тяжелый и длинный. Мертвая Юля совсем не походила на Юлю живую, и Маше хотелось, чтобы гроб поскорее закрыли. Но окончательно она почувствовала, что сестры больше нет, только когда священник тихо сказал, чтобы тушили свечи. Пока свеча горела, Юля еще была где-то рядом, а теперь ее не стало навсегда.
Екатерина Борисовна незаметно и умело взяла на себя всю организацию похорон. Маша понимала, какую неоценимую услугу соседка им с мамой оказала, постоянно повторяла «спасибо», наклоняясь к Екатерине Борисовне, и чувствовала себя виноватой, потому что не представляла, как можно достойно за это отблагодарить.
Народу оказалось не так уж мало, напрасно Маша переживала. Пришли Юлины одноклассники и Алина вместе с двумя девушками. Наверное, девушки тоже работали в больнице.
В кафе, где проходили поминки, даже пришлось поставить дополнительный столик.
Наконец Верин брат Юра отвез Машу, маму и Екатерину Борисовну домой, и все закончилось.
– Ты приляг, Лариса, – строго говорила соседка, помогая маме раздеться.
Мама не сопротивлялась и даже, кажется, сразу задремала.
– Спасибо вам, – в который раз повторила Маша.
– Не за что, – отмахнулась соседка. – Давай, что ли, чайку попьем, да пойду я.
Маша включила чайник, поставила чашки, открыла банку черносмородинного варенья.
Ягод в этом году было много, все рвать мама не стала, часть оставила птицам. Видимо, те нашли еду получше, засохшие ягоды падали на землю вместе с листьями.
– Подруг Юлиных много пришло, – заметила Екатерина Борисовна. – А ты боялась, что некому хоронить будет.
– Школьные подружки пришли, девочки из больницы, – Маша заварила чай. – Юля раньше в нашей городской больнице работала.
– Я ее туда устроила, – соседка подвинула к себе чашку.
Екатерина Борисовна раньше работала в городской поликлинике. Но мама никогда за помощью к ней по-соседски не обращалась, мама, как и Маша, считала, что за любой труд всегда надо платить. Впрочем, на здоровье в их семье не жаловались и врачебной помощью не злоупотребляли.
– Юлю в больнице хвалили. Я ее уговаривала, чтобы в институт поступала. В двадцать первом веке надо иметь нормальное образование.
– Екатерина Борисовна, вы знаете главврача больницы? – неожиданно спросила Маша.
– Знаю! – удивилась соседка и усмехнулась. – Это Федина теща!
Федя…
У Екатерины был единственный родственник – племянник Федя, сын сестры Екатерины. Сестру звали Ирина, кажется.
Федор Николаевич…
Федя был старше Юли на пару лет. Детьми они вместе бегали на пруд купаться. Тогда Федя часто бывал у родственницы. И Ирина часто бывала у Екатерины. Сестры любили возиться в маленьком садике.
В прошлом году Ирина умерла, Екатерина долго переживала, мама ей сочувствовала.
– Я Беллу Анатольевну, главврача, просила, чтобы Юлю к себе взяла. – Екатерина Борисовна подняла чашку, снова опустила на стол и тяжело вздохнула. – Ты знаешь, почему Юля уволилась?
– Знаю.
Соседка снова потрогала чашку.
– Давно знаешь?
– Со вчерашнего дня.
– Медсестрички насплетничали?
Маша промолчала.
– Нехорошо о покойнице так говорить, но… Я от Юли такого не ожидала! К ней так замечательно отнеслись! Белла ею интересовалась, хвалила. Я просто не поверила, когда мне сказали, что…
– Что вам сказали? – зло и твердо спросила Маша. Соседка молчала, и Маша уточнила: – Что Федор в Юлю влюбился? Это преступление, да?
– Федор влюбился! Федя женат! У него счастливая семья и маленький ребенок!
Федя с сыном иногда появлялись у Екатерины. Мальчику было лет шесть.
В отличие от Феди мальчик с местными детьми не играл. Впрочем, сейчас в близлежащих домах детей почти не было.
– Это большая подлость – лезть к женатому мужику! Маша, это большая подлость!
– Откуда вы знаете, что Юля лезла? – прошипела Маша. – Откуда вы знаете, как все было на самом деле?
– Вы сами росли без отца!
Папа погиб, когда Маше было восемь лет. Она была уже большая, но помнила папу плохо. Он работал вахтовым методом, и его часто не бывало дома. Папа погиб в автомобильной катастрофе почти у самого полярного круга.
– При чем тут папа?!
– Ты все прекрасно понимаешь! – отрезала соседка.
Маша устало закрыла глаза.
Екатерина Борисовна сильно помогла им в трудную минуту.
Маше хотелось, чтобы она немедленно ушла.
– Лезть в чужую семью было Юлиным грехом! Большим грехом! Надеюсь, бог ее простит.
Соседка поднялась, надела пальто. Маша еще раз поблагодарила ее за помощь.
* * *
Дозвониться до Елены Антоновны оказалось делом нелегким. Женщина ответила, только когда за окном стало уже смеркаться. Но зато сразу поняла, кто такая Нина, и к разговору проявила большой интерес.
– Мне Кира про тебя говорила, – засмеялась Елена, когда Нина представилась. – Между прочим, я твою маму знала, они с моей теткой большие приятельницы были.
– Елена Антоновна…
– Лена!
– Лена, я хочу вас кое о чем спросить…
– Так ты уже спрашиваешь! – Елена смеялась легко и заразительно. Нина непроизвольно тоже улыбнулась. – Ой! Я была в шоке, когда узнала, что Юльку убили! Но я вряд ли чем могу помочь, Юлька у нас уже сколько не работала… года три? Кстати, ты почему этим так интересуешься? Она успела стать тебе подружкой? Или просто из журналистского интереса?
– Я не журналистка.
– Ну… муж у тебя журналист был. Кстати, я твоего мужа тоже знала. Он ко мне в управу приходил. Красивый парень был, видный. Очень его жалко.
