Присев рядом, Агата молча заключила его в объятья. Мысли путались. Что делать, она не знала.
Но сначала надо было дожить до утра.
Да только следующим утром Мэттью не стал с ней разговаривать. Ушёл из дома ещё до того, как она проснулась.
Он не вернулся ни на второй, ни на третий день. На четвёртый же к берегу прибило одну-единственную дощечку с названием китобойного судна. Именно на нём, как выяснилось, брат отправился в неизвестном направлении, отвалив немаленькую сумму.
Труп Мэттью, объеденный морскими тварями, выбросило на берег у дома. Словно в насмешку. Больше тел не нашли.
А после похорон в гости к Агате явилась…
***
…Страшная тварь. Она незримо ползла по кораблю, радуясь грядущему пиршеству.
«Прекрати думать о ней. Хватит!»
Сжав зубы, Агата открыла глаза – и вздрогнула, увидев, что её ждут.
– М’ойле Агата? Почему вы меня избегаете?
«Ох, Венсан…»
Другой день, иное время. Но та же лазурь с изумрудными искрами в глазах.
– Я… стал вам неприятен? Я что-то сделал не так?..
– Нет! – воскликнула Агата. И уже тише добавила: – Нет, дело вовсе не в этом. Просто иногда… вы напоминаете мне брата. И мне тяжело смотреть на вас…
Это было ложью наполовину. Агате и правда приходилось несладко. Совесть грызла её, словно собака – сочную кость. Старалась, пытаясь добраться до самого мозга.
Тьма, что струилась по жилам лайнера, была невидима для людей. Гадина со дна Бездны хорошо в нём укоренилась. Скоро, очень скоро экипаж судна начнёт вести его не туда. Вовсе не в Новый Йорк, как обещалось.
– Что ж… М'ойле Агата. Могу ли я пригласить вас на танец? Всего на один?
Гранд-салон был полон летающих по паркету пар, играла живая музыка. Руки Агаты, в отличие от других дам, скрывали длинные шёлковые перчатки, плечи и грудь – закрытое до шеи платье.
– Можно, Венсан…
Агата кружилась, стараясь не смотреть на партнёра. От рук на талии шёл приятный жар. Но сердце болело, мелькала чужая аура. В голове шёл отсчёт: один, два…
За последние дни Агата забрала жизни пяти людей: пассажиров и персонала. Кто-то, старый, тихо умер во сне, кто-то свалился за борт, кто-то скончался от удара.
Сильной паники не было. Но напряжённость в глазах взрослых росла. Лишь дети были так же беззаботны, как прежде.
– Этот лайнер прекрасен, – грустно сказала Агата, выйдя на палубу из салона. Вокруг, куда ни глянь, простирались ночь и безбрежное море.
– Да. Но вы прекрасней его, – сказал Венсан.
Слишком близко, слишком не вовремя, ведь она себе обещала…
Шагнув вперёд, гэллиец молча поцеловал ей руку. А на фоне луны вдруг мелькнула…
***
«…Чайка. Это ведь чайка?» – подумала Агата, стоя на берегу. Пальцы дрожали, а шляпка, терзаемая ветром, рвалась в полёт.
«Нет. Какие чайки в полночь?»
Агата вздохнула. Что она делает здесь? Теперь? Неужели поверила пьяному брату? Зачем стоит на том месте, куда беспощадное море вынесло его останки?
Может, он просто сошёл с ума?
«Я просто скучаю. Я так по тебе скучаю…»
Агата сморгнула слёзы, по воде прошла рябь. Серебряные блёстки, отражение луны, лунная дорожка… Агата вытерла нос платком.
«Иди домой. Его больше нет. И нет никакой Вдо…»
Щупальце выстрелило из воды быстрее мысли. Обвило ногу. Потащило в глубину.
Вместо вопля – пузыри. Вместо воздуха – вода. В рот, уши, ноздри.
Агата шла на дно. Вокруг чернота. Словно разбился о скалы нефтяной танкер. И вдруг…
Задыхаясь, Агата вынырнула у буйков и забила по воде руками.
– Агата. Сестра, – прошептал кто-то и засмеялся.
Она не успела испугаться. Нечто вновь дёрнуло вниз, окуная с головой; воду наполнило мерцание.
И Агата увидела Вдову-из-Бездны.
Лицо её, объеденное рыбами, было лицом утопленника. Безволосую голову украшали коралловые рожки, оканчивалась щупальцем каждая рука… Но не это, не акульи зубы в улыбке, не ноги в налипших камнях и раковинах, было самым ужасным. Вуаль – тонкая, зелёно-чёрная вуаль из нитей медуз – расходилась на талии, обнажая раздутое чрево. Бледное, полупрозрачное… полное подвижной, с кулак, икры. Тварей.
«Мэттью не отработал свой долг, – сказала Вдова и улыбнулась акульей улыбкой. – Хотел убить меня – меня! – гарпуном! Глупый-глупый Мэттью… Теперь ты за него. Сестра…»
Всё это длилось какое-то мгновение. Следом хлестнула волна, вынесла Агату на берег, точно лёгкую куклу.
Кашляя, исторгая воду, она приподнялась на мокром песке. И лишь тогда увидела, что в ладонь вцепилась чёрная, как мазут, метка. Тварь из Бездны.
Она не пропала, сколько Агата не била о песок рукой. Сколько не трясла её, не умоляла. Она отцепилась только дома и заползла в кресло, где так любил сидеть брат.
Агата схватила кочергу и со всей силы ударила гадину. Ещё раз. Ещё.
Бесполезно.
«Ты не можешь убить нас. Ты вернёшь долг, – без сомнений прошептала Вдова в голове. – Даю тебе две недели».
– Нет! Я не хочу убивать людей!..
«Ты подчинишься. Склонишься».
Шёпот со всех сторон, щупальца из стен. Галлюцинации? Тени?
Агата не выдержала: бросилась вон – из комнаты, дома, в ночь, ветер! Куда угодно, лишь бы забыть, лишь бы сохранить разум!
Она очнулась, упав. Вокруг неизвестные домишки, мерзкий запах. Фонарей нет.
Что-то шевельнулось в куче мусора у дороги, и в переулке дрогнули тени. Но прежде, чем Агата испугалась, рядом скрипуче вздохнули:
– Какими судьбами, милочка? Беда не приходит одна?
Агата подняла голову. Рядом стояла…
***
…Пыльная Энни. Именно она нашла Агату на улице, привела к себе домой и, заварив «кофеёк», приказала:
– Рассказывай.
Идти Агате было некуда и не к кому. А здесь… старуха с тёмным колдовством. Та самая, когда-то спасённая, так напугавшая. Но…
Не так напугавшая, как Вдова. Вдруг поможет?
Агата покусала губы. И, начав говорить, не выдержала, выложила Пыльной всё: и про свой дар, и про брата с погибшим судном… и про Вдову.
– Плохо дело, – выслушав, скривилась Энни и постучала сухим пальцем по черепу на столе. – Вдова, значит? Утопленница? Слыхала я про одну.
– Слыхали? – с надеждой вскинулась Агата.
Старуха пробурчала неразборчивое. Встряхнула одну склянку, выплеснула кровь на стол и принялась рисовать на засыхающей луже узоры.
