Агата стремительно обернулась, чтобы увидеть, как старуха, уже подойдя к ней, засучивает рукава. А там, на дряблой коже…
Серые знаки, пепельные кружева. Признак тёмных магов бреттонцев. Тех самых, из древних книжек.
Ужаснувшись, Агата шарахнулась от Энни и метнулась обратно к двери. Распахнула её и бросилась…
***
…Бежать. Хочется бежать, но бежать некуда. Она давно всё решила.
Вздохнув, Агата отложила вилку и прислушалась. Аппетита нет, зато слух отменный: пожилая чета за соседним столиком обсуждает вчерашнюю смерть стюарда. И компания рядом с ними. И парочка официантов. Почти все.
Кровоизлияние в мозг? В таком возрасте? Мало отдыхал? Ну-ну…
Агата прикрыла глаза. От вчерашнего убийства на её левой руке появился новый пепельный завиток. Скоро, очень скоро «кружево» перейдёт на предплечье, плечо, ключицу… Подберётся к сердцу.
«Забудь. Хоть на минуту!»
Агата попыталась отвлечься едой. Да, здесь было, чем отвлечься. Ресторан первого класса сулил невероятные радости для гурманов: тут вам и сливочный крем-суп, и запечённые голуби с трюфелями. И сорбеты, и персики в ликёрном желе.
Агата пробовала блюда по капельке, как птичка. Всё, кроме рыбы и морских гадов.
Забить желудок едой, занять мысли думами о ней – что угодно, только бы не вспоминать об убитых, о тех, кто ещё станет ими…
И о своей смерти.
– Перемена блюд! Чего изволите, леди Блэквуд? – спросил румяный официант, неслышно возникнув рядом.
Агата заставила себя улыбнуться и назвать первое блюдо. Однако знакомый голос отвлёк, и взгляд её метнулся к дверям. Там, возле двух джентльменов, стоял Венсан. Но до чего же он изменился! Блестят гладкие, больше не буйно кудрявые волосы, темнеет бархатный костюм, белеет накрахмаленная сорочка. А уж плечи, талия…
«Прекрати пялиться!» – сердито одёрнула себя Агата.
Официант заметил её взгляд.
– О, мсье Ларозьер пришёл!
– Вы уже знакомы?
– Конечно! Знаете, леди, – забрав грязные тарелки, официант наклонился ниже и тихо, доверительно сказал: – в жизни не знал таких мастеров. Какие каюты для экипажа спроектировал – блеск! В котельных помогал, вчера вместо больного Гудвина, вперёдсмотрящего, дежурил…
Агата промолчала. Взгляд снова обратился к конструктору.
– Славный он парень. Хоть и гэллиец, – тихонько, себе под нос, усмехнулся официант, поставив новое блюдо, но Агата услышала.
«Да. Славный», – грустно подумала она – и наткнулась на внимательный взгляд.
Моргнуть, уставиться в тарелку с желе…
Стук каблуков. Запах апельсинов.
– М’ойле Агата! Позвольте к вам присоединиться?
Чего стоит сказать «нет»? Ведь нельзя, нельзя к нему привязываться! Ни к кому на лайнере нельзя, ведь она…
– Конечно, – прошелестели предатели-губы.
Венсан просиял.
А потом Агата и правда забыла про всё на свете. Тонкие, загорелые пальцы мяли, расщепляя, круассан. Подхватывали жёлтые ломтики с сырной тарелки. Речь лилась, было спокойно и хорошо. Казалось, с Венсаном можно говорить на любые темы. Вечно. Всегда. И…
– Дьявол! – выругался джентльмен за соседним столом. Пузатый стакан опрокинулся, щедро плеснув на скатерть…
***
…Бренди. Этот запах заполнял комнату, смешиваясь с ароматом давно не мытого тела.
Стоя на пороге, Агата поверить не могла, что там, в кресле у погасшего камина, дёргается её пьяный в стельку брат. И ругается, как никогда в жизни.
– Ч-чёртова с-сука… Клятая вд-дова! Ш-штоб т-ты…
– Мэттью! – не выдержав, ахнула Агата.
Брат осёкся, содрогнувшись всем телом. Повернул голову с мутно-красными глазами, попытался встать, но вместо этого выпал из кресла на ковёр.
– П-пушинка, – прохрипел он, когда Агата, бросившись к нему, присела рядом. – Пушинк м-моя… Я н-не хач-щу у-убивать!
Агата с ужасом увидела в глазах Мэттью слёзы. Но ужас этот стал куда больше, когда в не застёгнутой, распахнутой рубашке, она увидела на его груди бурые отметины, похожие на китовых вшей.
– Мэттью!..
Брат явился ночью, спустя несколько дней вне дома, и его аура, которую Агата не проверяла всё это время, стала чёрно-багряной в районе сердца.
– Мэттью, что с тобой?!
Агата скорее призвала исцеляющий дар. Но потная рука вдруг сомкнулась на её запястье так, что кости хрустнули.
– Пуш-шинка, нинадо… Я п-пр-роклят! Я уб-бица!
– Мэттью, милый, да что… – пролепетала Агата. Краснота ауры не уменьшалась, жуткие пятна не проходили. Дар не помогал.
Брат пьяно засмеялся и, отцепив руку, откатился в угол.
– Вдова-из-Бездны н-никогда не атпус-стит меня, – прохрипел он, выдирая из ковра ворсинки. – Он-на…
Бледнея, Агата слушала речь, похожую на бред. Как Мэттью после шторма очнулся в открытом море среди обломков, как нашёл на одном флягу с жалким запасом воды. Как плыл по течению неведомо куда неведомо сколько… Пока однажды не оказался там. Там, где прямо под ним, среди подводных гор и холмов, не простёрлась глубокая бездна. Как, умирая от жажды, Мэттью сходил с ума, пока не явилась Она.
– Он-на с-спросила: «Хочеш ж-жить?» И я ответил: «Д-да!» Я не з-знал, не зынал, на ш-што иду, Аг-гата!..
Чувствуя, что она сама скоро сойдёт с ума, Агата слушала про сделку брата с морской нечистью. Как она вживила в него создание, которое надо было отнести на корабль, чтобы тот приплыл к Бездне; как, собрав силы, призвала волну, что донесла его обломок до берега…
Брат думал, Вдове хватит одного судна. Брат ошибался.
– Я с-сопротивляюсь, как могу. Н-но они сильнее. Сильнее! И… Мне с-сняцца мертвецы, Аг-гата! Полусъеденные м-млденцы, безглазые д-девушки!..
«Королева Дафна», погибшая якобы в шторм, была жертвой Вдовы.
Его жертвой.
Ведь это Мэттью тайно принёс тварь на корабль, ещё стоявший в порту.
– Она жрёт и ж-жрёт, питая своих мылких т-тварей. Б-брюхатая с-сука, полная икры… Пробужд-дается фсё чаще, но не может заманивать йд-ду сама… п-пока не может… ей н-надо фсё на бы-блюдечке. Нужен я… есть и д-другие, выж-жившие, как я, они тож будут разнсить… я ув-верен… Н-но…
Агата молчала. Не верила.
– Вдова н-набирает силу, а к-когда набрёт…
Мэттью завыл. Вдова-из-Бездны обещала вернуться за ним. Убить, если перестанет выполнять его волю.
– Я б-больше не могу, Пушинк… Н-ни могу! – прорыдал брат. – Я н-не знаю, к-то может м-мне помочь, но я п-пр-робую… попр-робую…
