Лера маленькая, приятно-округлая во всех правильных местах, и всегда заплетает волосы в косы, что делает ее пухлое личико совсем детским. Она помогает в баре по выходным, и с уборкой номеров в рабочие дни.
Настя высокая, стройная и грациозная той естественной, непосредственной легкостью, которую невозможно приобрести – с ней рождаются. В Риге она состоит в секции женского волейбола и имеет разряд по плаванью, так что тут Настя отвечает за спортивную часть анимации и подменяет дежурных у бассейна.
Обе девочки старше меня, хоть и не намного, и обе работают не первый сезон. Они помогают мне освоиться, ведь, порой, я чувствую себя выброшенной на сушу рыбой. Еще неделю назад я была ни разу не работавшей школьницей, а уже сегодня попала в пугающий мир взрослых, со всеми его обязанностями и ответственностями. Сказать что я нервничаю – ничего не сказать.
С рабочими обязанностями проблем не возникло. Номера небольшие и уютные, обстановка минимальная. Старшая горничная попрекает меня излишним старанием, но я от природы аккуратна и дотошна, так что ничего не могу с собой поделать. Уборка всегда успокаивала меня, словно медитация – чистота в доме, чистота в мыслях. На один номер отводится всего 20 минут, что для моего внутреннего педанта прямо-таки критический минимум, так что я тороплюсь, как могу. Одно могу сказать точно – впредь принимать душ в гостиницах я намерена исключительно в сланцах!
Обедаем мы в разное время, так что с девочками я вижусь только под вечер, в нашей комнате. Они оказались приятными и легкими в общении, и заставили меня вспомнить, все то, что мне так нравилось когда-то в женской дружбе.
Моя единственная подруга, Лиза, тем летом, когда все у нас с Максом только начиналось, переехала в столицу, и отношения с ней сами собой сошли на нет. Так бывает, когда тебе пятнадцать, а в голове клубится розовый туман первой любви. После Лизы подругами я так и не обзавелась, потому, что прежде чем мне удалось стать собой, я стала девушкой Макса. Все наши друзья – изначально были его друзьями. Я не думала об этом до Леры и Насти. Они только мои. Они знают меня, а не нас.
Иногда, мне беспокойно от собственных мыслей. Прежде ничего подобного мне и в голову не приходило. Возможно, виной всему этот остров и связанные с ним впечатления. Это мое первое путешествие – самостоятельное, взрослое. Раньше я дальше столицы не выбиралась, и то в исключительных случаях. Как оказалось, у свободы пряный вкус, он одурманивает.
3.
Когда я думаю о своей жизни на острове, она мне видится яркой россыпью конфетти. Каждый новый день соткан и множества крошечных мелочей, переполняющих меня восторгом. Я бережно складываю их в коробку памяти, одно за одним, словно фантики «Love is…»
2, столь дорогие моему сердцу в детстве.
Любовь, это соленые волны, жаркое солнце и смех подруг. Громкий, заливистый Настин и переливчатый Лерин, когда мы трое, в ярких купальниках, исследуем близлежащие пляжи: ныряем, кормим рыб или просто загораем, вытянувшись на белых полотенцах с голубой каймой.
Любовь, это домашнее вино в разномастных стаканах из пластиковой тары – с нижней полки супермаркета, самое дешевое и самое лучшее, по заверениям местных.
Любовь, это критская кухня – баранина на костре, фаршированные помидоры и скользкие оливки, липкие финики и сыр Фета в масле с пряностями. Тихий ужин с друзьями под бесконечным, бирюзовым небом.
Любовь, это когда обгораешь на солнце, и Настя целую неделю смазывает красную, воспаленную кожу гелем из алоэ, очень нежно.
Любовь, это когда Крису достаются большие – просто огромные, – чаевые, и он зовет нас троих в кино на открытом воздухе, где мы весь сеанс жуем попкорн и неприлично громко разговариваем, потому что фильм на греческом, и мы ни слова не понимаем.
Любовь, это когда слышишь от гостей спасибо, и вдруг понимаешь, что каждый день делаешь что-то нужное, полезное. И делаешь это хорошо. Волшебное чувство, его не передать словами.
Любовь, это когда окружают улыбки. Когда каждое утро в баре ждет чашка кофе в с корицей, заваренный именно так, как надо. Как я люблю. Когда отсылаешь маме часть первой зарплаты, а она потом звонит, отнекивается, а у самой глаза блестят и, словно, улыбаются. Это ловля рачков с Крисом на закате и поездка в местную больницу, когда Лера наступает на морского ежа, потому что нам пришло в голову искупаться при лунном свете. Это долгие звонки домой: мамино лицо на фоне кухонных обоев, тихий голос. Это восторг, когда менеджер предлагает место администратора на пол ставки, так как они вдруг поняли, что не справляются с наплывом русскоговорящих гостей. Острое желание ответить согласием, и ужас, страх не справиться.
Любовь, это когда Макс почти не звонит, и, поэтому, каждая минута разговора – как глоток воздуха.
Макс… В реальности все оказалось сложнее, чем мы предполагали. Почти сразу по приезду он нашел работу и очень быстро выяснилось, что его график совсем не совпадает с моим, так что нам приходится довольствоваться сообщениями и редкими звонками. Видеть его, такого родного и далекого, горько и сладко одновременно. Но не видеть его совсем – во сто крат больнее.
Любовь – это стальные нити, связывающие души влюбленных.
4.
За линией света, в чернильной тьме, шумит море. Ветер треплет прозрачный сатин и он лентами вьется вдоль белых столбов террасы, лаская их. Воздух несет запах костров, сухой травы с гор и соли. На календаре середина июля, пряная летняя ночь. Завтра выходной, так что сегодня мы зажигаем костры на песке и славим языческих богов вина и моря.
На тесной площадке ритмично двигаются несколько десятков человек. Среди толпы я – размытый силуэт в легком платье. Капли пота скользят по спине, волосы липнут к шее и лопаткам. Музыка грохочет, отдаваясь в ушах и груди.
Рядом со мной Настя в цветных бликах мигающих огней. Она неотразима в простом хлопковом платье – длинные ноги, изящные руки. Я немного влюблена в ее движения, такие непринужденные, плавные.
Лера осталась за столиком. Ей неловко в толпе, среди вечеринки, в коротком узком платье. И все же она с нами, хмельная и румяная, хихикает и прячет лицо за бокалом вина. Сегодня я люблю их обеих, таких разных и неповторимых. Удивительно непохожих.
Ночь короткая, мы пьяные.
Какой-то парень – серая футболка, кеды, выбеленные солнцем волосы и красивая улыбка, – подсаживается к Лере, наклоняется к ней и что-то говорит. Она оглядывает его широко распахнутыми глазами и несмело улыбается.
Мои руки подняты к небу, ритм музыки – это ритм моего сердца: быстрый, хлесткий.
Парень кладет руку Лере на колено. Легко, почти небрежно, словно случайно. Сквозь липкую завесу волос я вижу как Лера вздрагивает, отпрянув, тянет вниз подол. Робкая улыбка гаснет и она вся словно становится меньше, тоньше.
