Я поворачиваюсь к нему лицом, сжимаю кулак, готовясь прописать по его жирной роже смачный удар. Я не в настроении, если мягко сказать. Чертов Флойд. Знал бы ты, как я тебя ненавижу. Ведь это из-за таких как ты я попал в дом слёз.
– Эй, паленный! Оглох что ли?!
Без промедления, глядя прямо в тупые глаза Флойда, я со всей силы засаживаю кулаком ему в нос. Алая кровь брызжет на асфальт. Его удивление. Мое ликование. Неплохо, хотя удар вышел не особенно сильным. Да, кровь повсюду, как в добротных фильмах Тарантино. Но ее слишком мало для толстого и жестокого Флойда. Я вновь заряжаю кулаком по его лицу. За рыжие волосы, горящие адским пламенем. За каждую слезинку, которую я пролил. За каждого беднягу, который попал в мир мертвых по его вине. Горячая кровь течет у него из носа, булькает в горле. Он пораженно падает на асфальт, словно мешок с мусором. И это я еще не использовал магию. Окружающие кричат во все горло, набирая трясущимися руками номер полиции.
– Давай, вставай, Флойд, – говорю я. – Шутки кончились. Я из тебя такую котлету сделаю, что даже твои тупые друзья не опознают.
Флойд поднимается, замахивается кулаком, но я действую быстрее и решительнее. Удар – и его верхняя губа рвется. Удар – и его зубы встречают мои костяшки. Удар – и Флойд пятится назад, пока вновь не падает на асфальт. Я слышу звук полицейских сирен, хватаю дневник Спенсера и убегаю прочь. Я – преступник. Кто бы мог подумать, что Колин Вуд пойдет по косой дорожке. Родители не выдержат, когда узнают, что здесь произошло. Хотя отец, наверное, даст мне пять. А потом всыплет с такой силой, что я улечу обратно в мир мертвых и без помощи Виктора.
Как бы там ни было, Поли я не брошу. Ни за что. Ни за какую свободу. Ни за какие деньги. Потому что только однажды я испытывал неподдельную радость. Это было, когда мы сидели с ней на крыше в зимней картине Уиггинса. Держались за руки. Ловили пушистые снежинки ртом. И смеялись, смеялись, смеялись. Зачем же мне целый мир, когда у меня есть Поли?
Погоня продолжалась. Я чувствовал суетливое движение города. Десятки лиц, испуганных кровавым театром, поставленным возле школы, искали виновного в произошедшем. Они жалели Флойда и ненавидели меня. Словно травоядные зверьки, приютившие хищника. Неужели кроме меня никто не знал, какой дьявол сидит во Флойде? Я бежал по рыхлому снегу, проваливаясь в сугробы. Поскальзывался, поднимался и проваливался вновь. От быстрого бега в глазах стояли сухие слёзы. Нужно вернуться домой и хорошенько обдумать сказанное Джоном.
Мама стоит на крыльце, прямо возле входной двери. Ее суровый взгляд обещает мне хорошую порку. Видимо, она уже знает о произошедшем. Ну вот, сейчас меня накроет автоматная очередь.
– Колин! – кричит мама. – Что ты сделал с Флойдом Лочем? Ты его избил! Теперь у нас будут очень большие проблемы! Меня исключат из родительского комитета! И как минимум выпишут штраф.
– Правильно сделал, что ударил, – небрежно отвечаю я, проходя мимо мамы. – И если бы не полиция, то врезал бы ему еще разок.
– Как ты можешь! – Она резко схватила меня за руку. – А ну-ка стой!
– Ну уж нет, мама! Хватит меня воспринимать как ребенка. Ты можешь хоть раз побыть мне другом, а не отчитывать? Да, блин, ударил. На виду у всех! А надо было, видимо, как Флойд. Исподтишка за школой или в лесу. Чтобы ты знала, это он мне поджег волосы. Это он издевался надо мной со своей тупой компанией.
Лицо мамы исказилось от злости.
– Что?! И почему ты молчал?! – взорвалась она. – Когда я искала виновных!
– Да потому что ты бы сделал только хуже! Мне вот это выгораживание, какой я маленький и беспомощный, вообще никогда не нужно было! Потому что всех Флойдов не истребишь, у них там целая мафия. Я хотел просто элементарного сочувствия, что да, фигово сложилась жизнь. Раз в таком маленьком городе нет ни одного человека, с которым бы мне удалось найти общий язык. А не эти прикольчики, что Колин только книги читает да сериалы смотрит. Да, блин, смотрю и читаю!
– Колин! Немедленно замолчи!
– Ни на юриста, ни на машиностроителя я не пойду учиться. Это не мое. Работать по восемь-двенадцать часов в день на какого-то дяденьку, чтобы он обогащался и хвастался своими финансами перед друзьями. А потом еще и слушать, что мир держится исключительно на таких добрых дяденьках, которые дают нам работать. Вот это да! Вся эта человеческая иерархия мне в горле стоит и не дает нормально дышать! Не хочу я такой жизни!
Я истерично рассмеялся, взглянув наверх.
– Эй, почему здесь нет возврата средств? Я хочу обменять свою тупую жизнь на что-нибудь получше!
Мама внезапно отвесила мне оплеуху.
– Я не могу, – отрывисто проговорила она. – Больше это слушать! Мы с твоим отцом столько труда вложили. Столько сил. Воспитывали, а ты…
– А я не хочу быть нормальным человеком! Ты это хотела сказать?! Видишь, ты меня совсем не слушаешь! Я очень хочу быть нормальным, но не могу! Только не там, где ты меня родила!
Моя щека вновь встречает горячую оплеуху.
– Замолчи, Колин Вуд! – процедила она. – Замолчи! Ты сам нагородил кучу проблем, а разгребать их нам с отцом. Ты всегда думаешь только о себе. Нам тоже жизнь несладка в Невероне. Но мы живем и надеемся на лучше.
– Я не хочу надеяться на случай, мама! Ну как ты не понимаешь. И разгребать за мной ничего не надо. Сам заварил – сам разберусь.
– Мы несем за тебя ответственность. Вот стукнет тебе восемнадцать, и вали куда хочешь! А пока слушай нас.
– Конечно, мама, слушаю! И очень хочу послушать, что скажет отец. Где он?
– На ненавистной тобой работе, где он зарабатывает деньги, чтобы ты мог купить себе очередную книгу. Или чтобы ты не умер от голода.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Да, я полный мудак. Но наконец-то мне хватило смелости признаться в этом родителям! Боже, так хочется вновь истерично рассмеяться и убежать. Хорошо, что в кое-то веки у меня действительно появился выбор. Ну не могу я жить в этом мире. Пытаюсь, но не могу. Внутри меня будто что-то лопнуло несколько лет назад, и все. Нет живого Колина Вуда. Только его тень блуждает по Неверону.
Слишком долго объяснять про мир мертвых. Мне не хватит времени до полуночи, да и какой в этом смысл, если я уже все решил? Мне никто не поверит. Все подумают, что у меня крыша поехала. Виктор Борман меня просто вычеркнет из истории. И дело с концом. Единственное что мне остается – это нормально попрощаться с родителями, ведь я их больше никогда не увижу.
Никогда.
Никогда.
Никогда.
Пугающее слово. И не менее пугающее будущее, которое за ним кроется.
– Да, мама, я не сахар, – сказал я волнительно, пытаясь правильно подбирать слова. – Извини, что не смог оправдать ожидания, которые ты на меня возложила. Не выйдет из меня юриста. Как и нормального человека со здоровой психикой. Наверное, надо было раньше работать с этим. И сразу сказать, что жизнь в Невероне – это сущий ад для меня. Но я все ждал и ждал, когда же наконец можно будет уехать из этого дурацкого города и начать новую жизнь. И так вышло, что сейчас мне уже ничего ждать не нужно. Я вернулся домой только для того, чтобы с вами попрощаться.
