– Давай уедем завтра утром? Я больше не хочу здесь находиться.
«Эти две женщины отобрали у нее море», – подумал он, наблюдая, с каким безразличием Сашка смотрит из окна машины на голубоватую утреннюю дымку спокойных волн. Ни с Милой, ни с Ромкой она прощаться не стала, и Логов понимал ее: рыдания Юркиной дочери и у него теперь вечно будут звучать в ушах.
– Ты никого не предавала, запомни это, – сказал он Саше накануне, желая спокойной ночи. – Мы с тобой расследовали преступления, чтобы наказать зло. И мы сделали это. А то, что убийцами оказались женщины, которых любили близкие нам люди, не наша вина. Это они обрекли своих детей на страдания. Неважно, какой у каждой из них был мотив, поняла? Ничто не оправдывает убийства, если только ты не спасаешь при этом невиновного. Или не защищаешь от врага Родину. Ну прости за пафос! Но ты не должна этого забывать. Спи спокойно, Сашка. Твоя совесть чиста.
И он впервые поцеловал ее в лоб, из-за чего у нее задрожали губы.
– Ладно, напарник, – пробормотала она, пряча глаза. – Я запомню твои слова.
По поводу Ялты они с вечера не договаривались. Эта мысль пришла Артуру уже утром, когда он собирал сумку. Письмо от Вики, которое, прощаясь, передал ему Левчук, он положил на дно. Рука не поднялась порвать…
Можно было не сомневаться, что Сашка до конца своих дней больше не приедет в Евпаторию, но солнечная «жемчужина Крыма» все равно оставалась особой драгоценностью. Сашка относилась к памяти о днях, проведенных с матерью в Ялте, до того бережно, что даже отказалась заехать туда «заодно», когда они были в Гурзуфе. Хотя расстояние-то оставалось с гулькин нос!
Сейчас Артур не стал произносить слов «по пути», «заодно» и прочих, которые умалили бы значение их поездки. Они просто ехали в Ялту. Не договариваясь, надолго ли задержатся там. Нужно было собрать все Оксанины следы… Это было своего рода паломничество, не терпящее суеты.
Заехав в Ялту по Южнобережному шоссе, Артур притормозил на незнакомой ему улице Войкова, крутой до того, что было непонятно, как люди здесь передвигаются зимой, когда камни леденеют от холода.
– Может, спустимся пешком?
– Давай! – загорелась Сашка и первой выскочила из машины.
Забыв о нем, она потянулась прямо перед лобовым стеклом, как только проснувшийся ребенок.
«Ручки тонюсенькие, – отметил Артур с неожиданной для себя теплотой. – А силы предостаточно. Как это сочетается в женщинах? Такие же вот девчонки на фронте тащили на себе раненых мужиков… Сутками у станков стояли, шпалы ворочали…»
Но Сашка уже замахала руками как маленькая:
– Пойдем-пойдем!
А когда он вышел из машины, вцепилась в его локоть:
– Воздух чувствуешь?! Только в Ялте так дышится…
Густой букет ароматов кружил невидимым ветерком, вынуждая блаженно жмуриться и улыбаться неизвестно чему. Артур мгновенно ощутил себя слегка опьяневшим и даже начал напевать под нос, широко шагая рядом с Сашкой вниз, к морю.
Разом забыв о неделе кошмара, она то и дело подпрыгивала от восторга, ведь улица была на удивление пуста, одни лишь грациозные кошки лениво свешивались с низких крыш, а те, что растянулись прямо на тротуаре, слегка приподнимали головы. Одна из них, трехцветная, подружилась с рыжей дворнягой, стоя бок о бок, они наблюдали за прохожими со старого гаража, одновременно поворачивая любопытные морды.
– Ух ты, милаха! – Сашка почмокала собаке на ходу.
Но та лишь проводила ее задумчивым взглядом и помахала хвостом. Артуру показалось, что кошка ревниво прищурилась девочке вслед.
Когда они спустились к набережной, Сашка замерла, взятая в кольцо воспоминаниями, которые были одно другого дороже. Логов не мешал ей, разглядывая вывески маленьких кафешек, пора было перекусить.
– Хочу бургер, – бросила она через плечо. – Хватит рыбы. Пора переключаться на московский фастфуд.
В ее словах послышалась нотка отчаяния, ведь ей так полюбилась барабулька, но в главном Сашка была права: если уж рубить собаке хвост, то одним махом, а не кусками…
– Ладно, – согласился Артур. – Вон какое-то заведение. Пойдем? А потом уж прочешем весь город.
И, подкрепившись, они действительно обошли Ялту чуть ли не целиком, окуная лица в охапки роз; шепчась с золотыми рыбками, плавающими прямо в крошечных дворовых «прудах»; разглядывая забавные домики с часами-ходиками на деревянном мезонине, совсем новеньком, нарядном.
Наверху Севастопольской улицы, у входа в Приморский парк, Сашка узнала Белого Кролика из сказки Кэрролла, которого какие-то умельцы смастерили из металлических прутьев: с ним она фотографировалась в детстве и сейчас заставила Артура повторить снимок. Все это было своего рода подменой воспоминаний, которые связывали ее с матерью, и они оба понимали это. Но Артур решил, что девочке легче будет жить, если радостные моменты прошлого не будут связаны только со смертью.
В сумерках они вернулись на набережную, которая уже была полна гуляющих и праздных людей. И это тоже было хорошо: им обоим самое время было окунуться в поток беспечного счастья. Здесь даже игрушечные роботы, расхаживающие у всех на пути, казались веселыми…
Внизу по гальке мимо них, улыбаясь всей пастью, стремительно пронеслась собака, отдаленно похожая на овчарку. Она гналась за прогулочным катерком, катающим туристов. Судно выписывало на морской глади замысловатые кренделя, а дворняга заливисто лаяла, то ли подначивая лодочника, то ли призывая вернуться.
Сашка схватила его за руку:
– Слушай, а это не Мухтар?!
– Какой Мухтар?
В ее глазах проявилось недоверие:
– Только не говори, что ты не слышал про Мухтара… Ну, ялтинский Хатико! Который восемь лет ждал на этой набережной своего хозяина.
– Он его бросил? – такие истории Артуру не нравились.
– Кто знает… Может, утонул? А пес остался. И ждал. Его все местные знали. Подкармливали… Но однажды на набережной появился трубач…
– Ты сейчас образно говоришь?
– Да самый настоящий трубач! Музыкант. И Мухтар начал подпевать ему… Публики у трубача сразу стало в три раза больше, и они стали работать с Мухтаром в паре. А потом…
– Только не рассказывай ничего ужасного! – взмолился Логов. – С меня уже хватит.
Она широко улыбнулась и помотала головой:
– Нет-нет! Это история со счастливым концом. Но попереживать пришлось: какая-то гадина настучала на Мухтара, типа он покусал кого-то… А пес-то – сама доброта! Но его забрали в приют. Вся Ялта тогда поднялась на защиту. Петицию создали, я тоже ее подписывала! А ты нет?
– Я как-то пропустил…
– И мы спасли Мухтара! А Виктор… Точно! Трубача зовут Виктор Малиновский. Он забрал Мухтара себе, теперь считается его официальным хозяином.
