– Не промахнулись…
– Я хорошо знаю анатомию. Она умерла от обширного внутреннего кровотечения. Нож я оставила в ране, на нем все равно не было моих отпечатков. А вот перчатки унесла с собой и выбросила их по дороге на работу. Пришлось сказать, что пережидала ливень в кафе, куда ходила обедать.
– Это ни у кого не вызвало сомнений?
– Нет. Я зашла туда на случай, если вы начнете проверять записи с камер.
Григорий посмотрел на Логова с укором: «Что ж вы не раскрыли это дело в два счета?» И повернулся к Светлане:
– Вы признали свою вину прежде, чем мы просмотрели записи.
– Потому что вы пошли не тем путем! С какого перепуга вы арестовали моего сына?!
На этот раз Артур не дал Левчуку ответить. Чуть подавшись вперед, он заглянул ей в глаза:
– Светлана, давайте вы расскажете все до конца, а потом мы вернемся к делу вашего сына. С ним все будет хорошо, я обещаю.
Ее взгляд так и норовил впиться ему в мозг, но Артур и не такое давление выдерживал. Он смотрел на нее без улыбки, чтобы это не показалось издевкой, спокойно и даже сочувственно. Да он сейчас на что угодно был готов, лишь бы Светлана дала полные показания!
– Ладно, – проронила она, почти не разжимая губ. – Спрашивайте.
Левчук поспешил вернуть себе право первой скрипки:
– Светлана Георгиевна, вы убили Роксану Литвину?
И хотя в этом Артур ничуть не сомневался, почему-то замер, ожидая ответа. А если сейчас вскроется такое, чего даже он не ожидал?
– Когда я узнала, что любовницу моего мужа Роксану Литвину обнаружили в замке Парка монстров, – начала Светлана так уверенно, словно не раз репетировала эту мизансцену, – то поняла, что должна… избавиться от нее. А то эта змея снова вползет в нашу жизнь.
– Как вы узнали, что Логов перевез Литвину в свой гостевой дом?
– Роман сказал мне. Это мой сын.
Григорий кивнул:
– Я знаю. Итак, вы узнали, что…
– …они оставили Роксану в своем гостевом домике и ушли. Чтоб не мешать ей выспаться, вроде того…
– Это вы тоже узнали от сына?
Ее глаза резко сузились. Чувствовалось, что любое упоминание Ромки вызывает в ней настороженность. Меньше всего ей хотелось хоть как-то втягивать сына в это дело.
– Не помню. Кто-то сказал во время очередного семейного обеда.
– И адрес вам сын назвал? – невинным тоном поинтересовался Григорий.
«Если она подтвердит, это можно расценивать как подстрекательство к убийству с Ромкиной стороны, – Артур начертил очередной кораблик и пририсовал ему парус. – Он понимал, как его мать ненавидит Роксану… Если это он сообщил, где находится девушка, что она абсолютно беззащитна, у него все же будут проблемы посерьезней сто двадцать седьмой статьи. Хоть он и не принимал непосредственного участия в убийстве, может схлопотать по статье сто пятой части второй лет восемь».
Упорно глядя на листок, чтобы Светлана не считала подсказки в его глазах, он ждал ответа. И надеялся, что эта женщина достаточно умна, она почует подвох…
– Нет, – четко ответила она, и Логов с облегчением перевел дух.
– Нет? А кто же?
– Мы с Викой… Это жена моего деверя. Я не помню, как называется такое родство…
– Неважно, – поторопил Левчук. – Вы с Викторией Колесниченко…
– Да, мы с ней вместе выбирали жилье для Артура Александровича с его… помощницей. Юра нас попросил. Поэтому я знала адрес и номер домика.
Григорий что-то вписал в протокол, пробормотав:
– Понятно. Итак, вы пришли в этот гостевой домик.
– Там дежурил ваш мент… То есть полицейский. Пришлось отвлечь его.
– Как?
– На парковке никого не было. Я разбила камнем лобовое стекло полицейской машины. Сработала сигнализация.
– И он оставил пост, – проворчал Левчук. – А вы…
– Я быстро открыла дверь в домик…
Прервав создание линкора, Артур почти утвердительно произнес:
– А ключ вы стащили из моей борсетки?
Об этом он заговорил впервые, и взгляд Левчука так и обжег ему щеку. Но теперь Артур мог признаться в том, как облажался, это уже ничего не меняло.
– В какой момент?
– Пока вы допрашивали Милу в саду.
– И никто этого не заметил?
– Я улучила момент, – Светлана бесстрастно продолжила, глядя в стену над головой Левчука и обращаясь уже к нему. – Нож я взяла на их же кухоньке. Только перчатки на этот раз у меня были свои. И хирургический халат.
– Зачем?
Она посмотрела на следователя почти с жалостью:
– Разумеется, чтобы одежду не забрызгать. Мне хотелось перерезать горло этой суке.
– Оргазм испытали? – не удержался Артур.
– Представь себе, – огрызнулась она.
– Впервые?
Григорий выпучил глаза:
– Артур Александрович!
– Да. Извините, – он уткнулся в листок с корабликами.
Но не выдержал:
– А пусть теперь расскажет, как расправилась с мужем!
Было очевидно: Левчук силится понять, что он задумал, но пока замысел Логова ускользает от него. Вздохнув, Григорий проговорил:
– Хорошо. Расскажите нам теперь…
– Нет! – перебила Светлана, и в глазах ее вспыхнул настоящий цыганский огонь – такая проклянет, и покроешься язвами. – Мне обещали, что моего сына отпустят, если я сделаю чистосердечное признание. Я уже в двух убийствах созналась. Вам что, мало?!
Артур сжал карандаш: «Чертова кукла! Из нее ведь ни слова больше не вытянешь…»
– Отпустите пацана под подписку о невыезде, – проговорил он вполголоса. – Под мою ответственность, я подпишу.
– Вы уверены?
– Никуда он не денется. Хотя пусть за ним понаблюдают на всякий случай.
Артур специально сказал это в полный голос, чтобы Светлана особенно не расслаблялась. Крючок, который она заглотила, должен был бередить внутренности, не позволяя ей молчать.
И все же она упрямо дождалась, пока Артуру на подпись принесли документ об освобождении Романа Колесниченко из-под стражи. Через десять минут Логов созвонился с ним и передал трубку Светлане.
Она засветилась, услышав голос сына:
– Сыночек, ты на свободе? Тебя отпустили?
– Да… Мам, где ты? Почему с этого номера?
Артур не дал ей ответить. Отбив звонок, он положил телефон экраном вниз: Ромка наверняка будет дозваниваться. Звук Логов всегда выключал во время допроса.
