Здравствуй, мой любимый. Пишу тебе, чтобы успокоить. Чувствую себя я значительно лучше. Боли больше не беспокоят. Потихоньку хожу по квартире. Обед мне регулярно приносят, не беспокойся. Скоро, думаю, смогу выходить на улицу.
Жду тебя.
12 июня 1874 года. Гатчина.
Андрей Громов – Елизавете Лазаревой.
Здравствуй, родная моя. Я страшно рад, что ты поправляешься. Очень скучаю по тебе, радость моя. Дела мои здесь продлятся еще несколько дней, после чего надеюсь снова быть с тобой.
13 июня 1874 года. Санкт-Петербург.
Елизавета Лазарева – Андрею Громову.
Не беспокойся обо мне. Я очень хочу, чтобы все у тебя получилось. Береги себя – тебя потерять мне было бы намного горше, чем его. Но все же он не виноват. И я тронута твоим стремлением исправить то, что возможно исправить. Да поможет тебе Бог.
3 июля 1874 года. Париж.
Елизавета Лазарева – Андрею Громову.
Прости, мой любимый. Я покидаю тебя. После того, что я вчера рассказала, вижу, что для тебя невозможно жить с этой мыслью. Известие о том, что я ношу его ребенка, оказалось для тебя непосильным испытанием. Прости, что взвалила все это на тебя. Я понимаю, как тебе тяжело. И очень прошу, прости меня, пожалуйста. За меня не беспокойся. Анна поможет мне. Люблю тебя. Желаю тебе любви и счастья – ты его заслуживаешь. Не ищи меня. Прости и прощай!
5 июня 1877. Румыния. Расположение русских войск. Период Русско-турецкой войны.
Андрей Громов – Елизавете Громовой.
Здравствуй, любовь моя! Как же я по тебе скучаю! И днем и ночью думаю о тебе, вспоминаю твои глаза, улыбку. Верю, что скоро война закончится и мы снова обнимемся. Напиши, исправно ли ты получаешь мое жалование? Я не хочу, чтобы вы в чем-нибудь нуждались. Поцелуй за меня Мишеньку. Как он там? Безмерно любящий тебя муж.
9 июня 1877 года. Санкт-Петербург. Период Русско-Турецкой войны.
Елизавета Громова – Андрею Громову.
Дорогой мой, любимый! Я денно и нощно молюсь Господу нашему, чтобы уберег тебя на полях сражений. Засыпаю и просыпаюсь с одной только мыслью о тебе. Мишенька чувствует тебя хорошо. Посылаю тебе его рисунок. Тут он изобразил тебя рядом с пушкой. По-моему, очень талантливо.
Жалование твое мы получаем. Только вот, я беспокоюсь, не испытываешь ли ты недостатка в чем-нибудь? Ты ведь распорядился, чтобы мне передавали всю сумму. А на что ты сам живешь? Я чувствую себя хорошо. Жду не дождусь твоего следующего письма! Пиши мне почаще. Любимый мой, да хранит тебя Господь!
14 июня 1877 года. Зимницы. Расположение русских войск.
Андрей Громов – Елизавете Громовой.
Я пишу тебе. Пишу каждый день. Каждая мысль моя о тебе. У нас тут повседневные заботы. Готовим переправу через Дунай. Когда все закончится, мы обязательно поедем с тобой в Вену. Там мы будем гулять по берегам этой великой реки, а потом танцевать в парке под вальсы Штрауса. А Мишенька обязательно промочит ноги! Кстати, передай ему, что он рисует не хуже своей мамы. Я очень доволен им. Сообщай мне почаще о себе. Рассказывай все подробности. Целую тебя тысячу раз, любимая. Твой Громов.
22 июня 1877 года. Санкт-Петербург.
Елизавета Громова – Андрею Громову.
Здравствуй, любимый. Вот уже три дня как я не получала от тебя письма. И места себе не находила. А сегодня получила и хожу счастливая. Миша спрашивает: «Мама, отчего у тебя такое сладкое лицо?» Он хотел сказать счастливое. У нас все хорошо. Не устаю молиться за тебя. Твоя Маша.
29 июня 1877 года. Санкт-Петербург.
Елизавета Громова – Андрею Громову.
Здравствуй, родной. Письма опять долго нет. Так нечестно! Я тебе уже пять отправила, а ты мне – ни одного! Вот сегодня вечером будет почта, и если от тебя опять ничего нет – я обижусь! Люблю тебя безмерно.
10 июля 1877 года. Санкт-Петербург.
Елизавета Громова – Андрею Громову.
Андрюша, любимый мой! Мы же так не договаривались! Ты обещал, что писать мне будешь каждый день. Где же твои письма? Где же ты сам? Господи, оберегай его, в нем вся моя жизнь!
22 июля 1877 года. Санкт-Петербург.
Елизавета Громова – Андрею Громову.
Андрей, родной мой! Где бы ты ни был сейчас, что бы с тобой ни случилось, я люблю и молюсь за тебя! Господь поможет тебе! Он не может не внять моим молитвам!
10 сентября 1877 года. Санкт-Петербург.
Елизавета Громова – Андрею Громову.
Любимый мой! Только живи! Живи! Я на все готова, только бы ты остался жив! Пусть даже я никогда больше тебя не увижу. Пусть я сама умру. Но ты – ты живи! Я люблю тебя!
18 октября 1877 года. Санкт-Петербург. Генеральный штаб.
Глубокоуважаемая госпожа Е. А. Громова. В ответ на ваш запрос сообщаем, что ваш муж, капитан инженерных войск А. С. Громов среди убитых не значится. На сегодняшний день он числится в списках пропавших без вести.
* * *
Сон Элены
…Бело-желтый горячий воздух пустыни был похож на желе. Остервенелый сухой ветер бросался в лицо горстью песка и улетал дальше. Подол платья безжалостно трепался, то раздуваясь как парус, то облепляя ноги и делая невозможным движение.
Почему я была здесь? Как оказалась в этом песчаном аду? Зачем променяла строгую графику питерских кварталов на это раздолье неопределенных линий и постоянно меняющихся форм? А с другой стороны, что такое я сама, как не бархан, перемещающийся неслышно, незаметно вырастающий там, где прежде была равнина?
…Ох, как тяжело идти. Губы совсем пересохли, а проводник, сволочь, больше не даст воды! Хруст песка под ногами, белая дымка вдали… И мысль о том, что я наконец-то увижусь с ним…
…Пыльная улица небольшого южного городка. Слышен незнакомый говор. Навстречу мне идут две женщины в азиатской одежде с закрытыми чадрой лицами. Я спрашиваю дорогу на неизвестном мне языке. Наконец мне показывают нужный дом.
Захожу внутрь. Обстановка убогая – холостяцкое жилье. Но везде порядок. Вещи аккуратно сложены. Хозяина нет. На кухне – скромные припасы: финики, лепешка… Задумчиво перебираю утварь. Взгляд в маленькое грязное окошко. И фигура вдалеке. Я понимаю, что это он – тот, к кому я шла так долго через пустыню.
Я выбегаю из дома к нему навстречу. Я не вижу его лица, но знаю, что это – мой самый любимый человек. Он замечает меня, останавливается. И я вижу, или мне кажется, как по его щекам текут слезы…
