Элена покопалась в ноутбуке и удовлетворенно щелкнула мышкой:
– Вот эта страница.
На экране была фотография желтоватого тетрадного листа, с неровным оторванным краем. Красивым мелким почерком с ятями был выведен следующий текст:
«Теперь, на склоне дней, завершая мой путь, на котором я всегда играла не свою роль, я нашла, наконец, пристань после моих жизненных бурь. И воссоединилась с единственным в моей жизни любимым мужчиной. Мужчиной, который был причиной всех моих злоключений в молодости, но впоследствии жертвенно искупил свою вину, тем самым ввергнув себя самого в пучину несчастий. В общем, пройдя каждый в свой черед, путь страданий, мы снова встретились, чтобы попытаться утешить друг друга и залечить наши раны. Наша любовь получила последний шанс.
Божественной волей наполнены ангельские голоса вокруг, забыты страдания тяжкие. Есть в душе любовь, которая сильней раскатов громовых весенних и вспышек огненно-голубых, ярких, сверкающих, грех собой сжигающих. Единственный свет мой негасимый, любовь моя. Без тебя мне адские муки сулит холодная тоска одиночества…
…И теперь мы в окружении песков, на засушливой земле, так непохожей на сырой Петербург. Не знаю, сколько нам осталось быть на этой грешной земле, но надеюсь и свято верую, что не разлучит нас более Господь!..»
Между словами «последний шанс» и следующей строчкой, начинающейся со слов «Божественной волей», находился точно такой же рисунок герба великого князя Константина.
– Смотри, текст хорошо сохранился. Переведи мне это место.
– Да ну! Здесь какой-то стихотворный бред.
– Интересно!
– Я, конечно, попробую. Но тут и по-русски не все понятно…
– А скажи, пожалуйста, Элена, насколько органично этот абзац вписывается в стиль дневника?
– Ну, вообще, автор пишет о вполне конкретных вещах, витание в облаках ей несвойственно.
– То есть, это – чужеродный по стилю фрагмент, – уточнил Паоло. – Давай его расшифруем!
– Давай. Но как? Я не дружу с зашифрованными текстами. Я уже занималась я письмами Александра – и ничего не смогла из них выудить. Плохой из меня дешифратор.
– Ну погоди, с этим текстом ты же еще не работала. Что бы ты сделала в первую очередь?
– Проверила бы первые буквы всех слов.
– Давай.
Элена расположила все слова по вертикали:
Божественной
Волей
наполнены
ангельские
голоса
вокруг,
забыты
страдания
тяжкие.
Есть
в
душе
любовь,
которая
сильней
раскатов
громовых
весенних
и
вспышек
огненно-
голубых,
ярких,
сверкающих,
грех
собой
сжигающих.
Единственный
свет
мой
негасимый,
любовь
моя.
Без
тебя
мне
адские
муки
сулит
холодная
тоска
одиночества…
Попробовала прочитать по первым буквам.
– Нет. Ничего не выходит.
– Попробуй убрать каждое второе слово.
Элена аккуратно удалила ненужные слова, вчиталась в вертикаль из начальных букв.
Божественной
наполнены
голоса
забыты
тяжкие.
в
любовь,
сильней
громовых
и
огненно-
ярких,
грех
сжигающих.
свет
негасимый,
моя.
Без
мне
муки
холодная
одиночества…
– Нет. Тут ничего нет.
– Тогда убери, помимо второго, еще и третье слово. Оставь только первое, и каждое четвертое, которое идет за ним.
Элена выбрала пять слов и замерла. Начальные буквы вдруг ожили, сложились и заговорили с ней, открывая свою тайну:
Божественной
ангельские
забыты
Есть
любовь,
Она посмотрела на Паоло, и молча выпила бокал вина.
– Что там? – заинтригованно спросил он.
– Прочти сам, – Элена заменила первые буквы латинскими: BAZEL.
– Базель! Швейцария! Банки! Я же тебе говорил! Ну, дальше, дальше читай!
Элена продолжила стирать каждое второе и третье слово. У нее получилось вот что:
Раскатов
И
Голубых,
Грех
Единственный
Негасимый,
Без
Адские
Холодная
Написала латинскими буквами для Паоло: RIGGENBACH.
– Похоже на фамилию.
– Это, скорее всего, название банка. Сейчас выясню.
Паоло сходил за смартфоном. Поколдовал над ним и произнес:
– RIGGENBACH – это банк!
– Не может быть! Что, правда, есть такой банк в Базеле?
– Был. Вот послушай:
Банк Riggenbach und Cie был основан в 1841 году. Это один из наиболее уважаемых банков в Швейцарии. Он обслуживал вклады от 300000 долларов. К 1876 году банк процветал и начал торговать на Базельской фондовой бирже. Фридерик Риггенбах руководил банком после смерти своего отца, основателя банка в 1860 году. В 1900 банк был приобретен и получил фамилию нового владельца Sarasin and Co.
