Все-таки не стоит без крайней необходимости вмешиваться в человеческое естество, задуманное самим Творцом.
…Для меня эти дни стали, наверное, эталоном спокойствия и тихого семейного счастья, прочно отложившись в памяти и подсознании — они мне даже снились! И по-прежнему снятся — на коротких ночных стоянках следующей к Мурому рати Мстислава Глебовича…
Глава 17
Орду-Эджен, старший сын Джучи, внук великого Чингис-хана, стоял на небольшом холме, с легкой тоской наблюдая, как мордуканы кагана Пуреша и булгарский хашар прорубают в лесу широкую просеку. В очередном лесу, очередную просеку… Сколько их было уже на его пути?
Леса эрзи, как видно, навсегда останутся в памяти чингизида: темные, дремучие, пугающие… Как и в землях орусутов, здесь из-за каждого дерева могла вылететь стрела, способная поразить любого из нукеров — даже самых знатных и могучих батыров! И памятую о судьбе Кадана, Орду оставил огромный и роскошный, украшенный золотыми нитями шатер, сменив его на простой войлочный, коими пользуются большинство степняков, и пересел на невысокого монгольского коня, предпочтя его белоснежному арабскому скакуну… Ныне его защищал прочный и надежный панцирь худесуту-хуяг без каких-либо украшений, а сопровождал темника всего десяток телохранителей в таких же прочных, но простых доспехах. И только сабля из черной индийской стали кара-табан могла выдать высокое положение Орду — но пока клинок не покинул ножны, старший сын Джучи был неотличим от прочих десятников из числа приданной ему сотни гвардейцев-тургаудов.
Впрочем, Орду угнетала больше не опасность случайной стрелы — окружающие леса словно давили на его душу, и монголу отчаянно не хватало степного простора. Двоюродным братьям, отправившимся в донские степи добивать половцев и покорять асутов с касогами, чингизид завидовал отчаянно! Но в тоже время он понимал решение Субэдэя отправить против эрзи именно его — старший сын Джучи был самым надежным союзником Бату. Да, когда-то они боролись за право быть старшим наследником отцовского улуса — но Орду неожиданно для всех уступил брату. Он всегда был рассудителен и благоразумен, любил своих братьев и одновременно с тем не страдал излишней гордостью и честолюбием. И сейчас, когда основные монгольские силы ушли на юг, рядом с ларкашкаки должны были остаться самые верные, преданные и надежные сподвижники…
Именно таким и был Орду-Эджен.
Но понимание — пониманием, а чувства чувствами. В лесистых землях эрзи степняцкой коннице негде развернуться, а штурмы спрятанных глубоко в чащах небольших крепостей затягиваются и обходятся большой кровью. И дело не в том, что эрзя — такие хорошие и умелые в бою нукеры, отнюдь: монголы и как стрелки более меткие и быстрые, и в ближней схватке зачастую превосходят врага. Да и откровенно мало воинов у инязора Пургаса! Но… Путь к каждому из укреплений — то есть узкие лесные тропки, где едва ли возможно развернуться одновременно двум всадникам — наглухо перекрываются непроходимыми засеками, а по дороге к ним или уже у самих засек противник регулярно устраивает засады. Причем совершенно незначительными силами, двадцать-тридцать лучников, редко больше! Однако, засады практически никогда не удается обнаружить заранее, и противник, сделав два-три залпа, и забрав жизни очередного десятка нукеров, растворяется в лесной глуши. И что самое поганое — крепости вражеские небольшие, гарнизоны в них крошечные, но ведь как много их! И к каждому приходиться рубить просеки, разбирать засеки, ежедневно теряя людей в бесчисленных засадах…
Долго это. И очень утомляет славных батыров, большинство которых вынужденно бездействовали… Именно поэтому Орду, немного поразмыслив, разделил свое войско на тысячи, каждая из которых действует теперь самостоятельно — у Пургаса нет достаточно большого войска, чтобы представлять серьезную угрозу даже разделенному на части тумену. Впрочем, если он все же соберет все силы в кулак и решится на битву, даже уничтожив одну из тысяч, инязор уже не избежит схватки с прибывшим ей на помощь подкреплением, втянется в бой — и будет разбит! Пусть монгольские отряды и действует разрозненно, каждый из них поддерживает связь с другими, и темник прекрасно осведомлен как о местонахождении их, так и об успехах каждого из кюганов.
Естественно, темник пытался наладить и дозорную службу — вот только последнее далось чингизиду с большим трудом. Ибо непривычно степнякам углубляться в лес, где эрзя с легкостью приближается к дозорам под прикрытием деревьев, и атакует, порой истребляя десятки нукеров начисто. Не помогло и привлечение мордуканов Пуреша — несколько отрядов их просто пропало. Причем не осталось ни тел, ни следов схваток, ни крови — что, безусловно, наталкивает на мысли о измене… Что, впрочем, и не мудрено, если вдуматься: мордуканы (мокша, как они сами себя называют) и эрзя есть две половины единого когда-то народа…
— Господин! Господин, прошу выслушать меня!!!
Самым грубым образом прервав неспешный ход мыслей Орду, к нему подлетел Кайрат — невысокий, но очень боевой и умелый в сече джагун его телохранителей. И чингизид, понимая, что подобное поведение есть следствие действительно срочных и тревожных известий, никоим образом не проявил неудовольствия поведением сотника, а лишь ободряюще ему кивнул и тут же произнес без всякого раздражения в голосе:
— Говори.
Запыхавшийся тургауд быстро кивнул в ответ, и тут же залпом выпалил:
— Разъезды, отправленные на северо-запад, к крепости орусутов, атакованы эрзей. Врагов необычно много, они перекрывают дорогу засеками за спинами нукеров, и нападают на них большим числом, не считаясь с потерями! Лишь два ближних к нам дозора сумело прорваться, потеряв большую часть десятков!
Орду всегда обдумывал свои слова, не говоря уже о серьезных решениях, требующих чистоты мыслей. А сейчас, после слов Кайрата, в душе его боролось два чувства — восторг от появившейся возможности схватиться с врагом в поле (ибо нападения на дозоры есть ни что иное, как попытка скрыть приближение рати инязора!), и одновременно с тем сильная тревога. Неспроста атакованы дозоры, высланные к крепости орусутов — крепости, что принадлежит сильнейшему кагану их земли, Юрги из Улайтимура… Если тот приведет свою рать, неполного тумена Орду, насчитывающего всего восемь тысяч нукеров (это считая имордуканов Пуреша!) может и не хватить для победы…
Немало времени прошло прежде, чем старший сын Джучи, все окончательно для себя решив, ответил джагуну, выполняющего при нем также роль главного порученца:
— Отправь туажди к каждому из кюганов с приказом отвести тысячи назад — нам необходимо успеть собрать тумен воедино! Два дня назад мы миновали реку, за которой располагалось очищенное от леса поле; его я и выбираю местом сбора. Также отправь гонцов к нойону Субэдэю — пусть ведет своих урянхаев на помощь! И конечно, к моему брату Бату: пусть готовится. Возможно, орусуты решились нанести упреждающий удар — и пока, увы, неизвестно, какими силами… Также отправь навстречу ворогу две сотни нукеров Пуреша и сотню лучших стрелков — мордуканы успеют устроить несколько засек на пути эрзи и возможно, орусутов, а наши лучники их прикроют. Так мы замедлим врага и успеем собрать силы воедино, заняв восточный берег этой реки! Защищенные ей, мы не позволим противнику переправиться, задержим орусутов и эрзю на достаточное для прихода помощи время — а заодно разведаем их силу! Быть может, она и не столь велика, и мне удастся победить без помощи Старого лиса…
