– Михаил, нам нужно ехать к отцу! Посмотри на них. Порубежники правду говорят, такого не выдумаешь! Да и боярина Коловрата многие знают, не стали бы они о нем врать!
Последний правитель Пронска (в моей истории) с неудовольствием сделал шаг навстречу, взяв бересту в руки, при этом обернувшись к сестре и с раздражением заметив:
– Тебе, Ростислава, нечего лезть в разговоры ратные!
– Однако же именно она услышала меня! А вот вы к словам Кречета были глухи.
Да что я делаю! Тут не просто «язык мой – враг мой», тут пахнет серьезным наказанием, вон, дружинные уже за рукояти мечей взялись, а дядька мой и вовсе мертвенно побледнел! Да еще княжна Ростислава (м-м-м, а имя-то какое звучное…) не вовремя прыснула со смеху! Однако, когда Михаил Всеволодович вновь обратил на меня свои глаза, я разглядел в них искорки смеха:
– Тебе красота моей сестры, видать, весь разум затмила, ратник! В иное время за столь дерзостные речи можно было бы и языка лишиться!
Усмехнувшись, впрочем, без всякой злобы, Михаил продолжил:
– Но за смелость тебя хвалю, за нее и прощаю… на первый раз. Про то же, что Батый-хан пришел с ордою сильною в наши земли, слышу я не впервые. Беглецы из Булгара, да и ищущие у нас спасения половцы – все кричат о «великой тьме». Князь Юрий Ингваревич также про то слышал, но все равно рать вывел к Вороножскому острогу… И отец мой, князь Пронский, отправился с ним, строго наказав мне беречь град и защищать его!
– Однако теперь вы знаете не о «великой тьме», а о настоящем числе татарской рати. И что, даже не попытаетесь отца упредить да попробовать дружину рязанскую спасти от неминуемой гибели?
Княжич словно бы в раздумье качнул головой, после чего ответил просто:
– Попытаюсь. Как же иначе. Но послушает ли меня отец, захочет ли говорить с князем Юрием Ингваревичем?..
– Меня послушает!
Княжна произнесла эти слова с откровенным вызовом, а когда старший брат обернулся к ней, вскинула подбородок вверх, словно вступив с Михаилом Всеволодовичем в немое противоборство! Однако же, прежде чем последний огласил бы свое решение, наверняка послав бы на все четыре стороны и строптивую сестрицу, и дерзкого ратника, я быстро проговорил:
– Я знаю, как подготовить город к осаде так, чтобы монголы не сразу взяли крепость.
Правитель Пронска вновь обернулся ко мне, вновь смерил с ног до головы взглядом, теперь, правда, оценивающим, после чего разлепил губы и с едкой насмешкой в голосе ответил:
– Ну, говори.
Не отпуская взглядом его глаза, я быстро, возможно, излишне волнуясь, начал перечислять необходимые мероприятия для защиты крепости:
– Прежде всего нужно знать, что пороки татарские бьют на триста шагов. Свыше этого расстояния только самые большие и мощные из них, манжаники, могут метать уже не валуны или ледяные глыбы, а легкие горшки с зажигательной смесью, к примеру, за стены. А чтобы они не смогли на это расстояние к детинцу приблизиться, достаточно выкопать еще один ров как раз за триста шагов от его западной стены. А еще от него и до самой крепости нарыть глубоких волчьих ям и врыть в землю надолбы. Пока татарва все это засыпать будет, да по морозу, когда почва уже затвердеет, времени пройдет немало.
Михаил Всеволодович согласно кивнул головой, коротко заметив:
– Неглупо. Можно постараться успеть ров выкопать до первых холодов… Еще что-то?
– Да, княже! Коли вы все постройки за полторы сотни шагов от стены крепостной внутри детинца разберете, уже ни один горшок с «земляным маслом» ничего зажечь не сможет. А из полученного дерева можно возвести двойной частокол шагах в двадцати за гроднями крома! Да вырыв хоть небольшой ров у основания тына, землю из него набить внутрь новой стены. И ворота расположить в ней ближе к одной из глухих башен. Тогда монголы, коли даже и прорвутся за внешний обвод детинца, будут вынуждены идти к ним по дну рва, под обстрелом защитников и с частокола, и с башни. Причем то, что тын окажется ниже прясел рубленой стены, для вас хорошо вдвойне: татары до последнего не будут знать, что есть внутренняя преграда, да и горшки с зажигательной смесью, перелетая через тарасы, не сумеют зажечь частокол. И с лестницами внутри развернуться будет ой как непросто! У ромеев подобное устройство крепости называется периболом, и в Корсуни внешняя стена с суши защищена именно так.
В гриднице ненадолго повисло изумленное молчание, и нарушил его, как ни странно, второй, уже в годах, дружинник, обратившись к Михаилу Всеволодовичу:
– Зело грамотный это муж, княже. То, о чем он говорит, правда, я этот перибол в Корсуни своими глазами видел по молодости лет… Я – воевода Мирослав, дружинный, а вот ты свое имя еще не назвал.
Внутренне подобравшись, я быстро ответил:
– Егор.
Кивнув мне, воевода ответил, вновь обратившись к властителю Пронска:
– Дозволь, Михаил Всеволодович, мы и дальше послушаем молодца, коли ему есть что сказать.
Дождавшись согласного кивка княжича, я быстро ответил:
– Есть, еще как есть. Татарва осаждает города с великими хитростями. Например, чтобы избежать вылазок защитников, они возводят частокол или хотя бы ставят рогатки перед своими пороками, чтобы всадники не вылетели вдруг из врат детинца да не порубили бы охрану их и обслугу. Но если заранее озаботиться возведением подземного хода, чтобы он вел за внешний обвод стен, то можно даже небольшой отряд ночью направить к камнеметам. Уж если не обслугу побить, то хотя бы пожечь их, особенно если монголы ров внешний не землей засыплют, а просто набьют в него сушняка вязанками и сверху них манжаники поставят. Тогда уж и вовсе грех будет их не сжечь!
Последнее мое замечание, впрочем, вызвало лишь усмешку на лицах присутствующих, после чего воевода с удовлетворением ответил:
– Ход подземный у нас есть. Еще что предложишь?
Я чуть разочарованно пожал плечами:
– Иное вы и сами наверняка знаете да понимаете. Запас еды приготовить, хотя бы часть жителей посада в лесах укрыть, а у кого есть родственники на севере, тех к родным направить. При приближении татар посад лучше и вовсе разобрать или спалить, чтобы поганым не досталось хорошее дерево под частокол или даже теплые дома, где зимовать можно… Подошву рва, а то и саму стену водой залить, сколько получится, чтобы ледяной панцирь покрыл ее с внешней стороны, скрепил бы. Так и пробить ее сложнее будет, и поджечь сразу точно не получится!
Мирослав согласно кивнул в ответ на мои слова:
– Тут прав ты, подобное мы и сами разумеем.
– Тогда последнее. Попробуйте сделать станковые самострелы, большие такие, что во Владимире стоят и цельные сулицы на триста шагов пускают. Чем больше их у вас к зиме будет, тем лучше для защиты града. Ведь такими самострелами со стены можно и пороки вражеские достать…
И вновь в гриднице повисла непродолжительная тишина, прерванная по-доброму усмехнувшимся княжичем:
