– …и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится…
Не про эту ли тьму речь-то шла?!
– Ну что, братцы, за мной, к башне!
Микула только крякнул, поднимая на руки тело станкового арбалета, а треногу подхватил зло косящийся в мою сторону Еруслан. Во время ночного разговора с князем мне неожиданно легко удалось выпросить гридя к себе на помощь. Впрочем, тот не выказал особого испуга или недовольства, только глаза его при этом все так же зло сверкали, что заставило меня помыслить уже совсем о плохом… Кто знает, что пришло в голову зловредному старшему дружиннику? Вдруг замышляет в горячке боя ударить в спину?! Потому-то я и решил поставить его в только что сформированный расчет – пускай на виду будет, да и Микула за ним присмотрит! А то мало ли что… Как говорится в пословице: «Держи друга близко, а врага еще ближе».
Михаил Всеволодович сдержал слово, оказав мне полную поддержку с мастеровыми. И наоборот, обо мне и княжне он даже и словом не обмолвился. Странно, конечно, такое ощущение, что Еруслан и вовсе ничего не сказал о моем визите к сестре Михаила… Но факт есть факт – про Ростиславу речь не заходила, обсуждали мы исключительно оборону Пронска.
После разговора с князем я едва ли не всю ночь провел в самой большой кузнице града, где уже ближе к рассвету и появился наш первый стреломет – точнее, станковый арбалет! Ибо назвать его стрелометом будет совсем неправильно, ведь бьет он не стрелами и даже не болтами – сулицами! Вязанку которых я, собственно, и несу в руках…
Для мобильности и легкости в транспортировке наш собственный «порок» сделали из двух частей. Первая – станок-тренога. Ничего сложного – три скрещенных, скованных сверху металлических прута мне по грудь высотой с заостренными втоками (для лучшей устойчивости). А венчает треногу еще один прут с «яблоком» на конце – металлическим кругом наподобие наверший для рукояти мечей. Он служит частью шарнирного соединения – сверху на него садится втулка, утопленная по центру деревянного ложа арбалета.
Ну и вторая часть – сам арбалет. С ложем никаких проблем не возникло – его изготовили из сухого дубового бруса, чуть более длинного, чем древко сулицы, выточив внутри направляющий желоб под дротики да удобный приклад под мое плечо. Не случилось затруднений и с воротом, и со спусковым механизмом – частично мастера копировали стандартный самострел, а как довести до ума ворот, подсказал уже я. И к моему вящему изумлению, мастера поняли все с первого раза! А впрочем, чему тут удивляться? Принцип ворота русичам ведь вполне известен, им же едва ли не каждый колодец оборудован…
А вот с плечами для арбалета пришлось повозиться – в итоге их изготовили из дерева, окованного железом, с трудом, экспериментально подобрав конструкцию с требуемой прочностью и гибкостью. Да еще и тетиву требуемой прочности и длины пришлось спешно плести из жесткого конского волоса…
Но как бы то ни было, на рассвете станковый арбалет был готов, и совершенно разбитый я, успевший подремать за ночь не более часа, испытал его на дальней от татар стене. Никаких прицельных приспособлений, фактически целиться приходится по древку сулицы, вкладываемой в направляющую. Но ведь бьет же на двести шагов со стены, бьет! И относительно точно…
Остается только надеяться, что китайцы приблизят свои пороки на эти самые двести шагов! Ну и заодно, чтобы плечи да тетива пробного образца выдержали нагрузку. Мастеровые к следующему дню пообещали уже пяток таких самострелов, да еще более сильных. И думается мне, что, напряги их Мирослав раньше, подобным агрегатом оснастили бы уже каждую башню… Но не напряг.
И как итог, артиллерию врага мы встречаем с единственным опытным образцом.
– Все, тормози! Отсюда бить буду!
Я приказал дружинникам остановиться за один пролет городней слева от надвратной башни. Поначалу мне и предлагали в ней расположиться, но какое-то шестое чувство заставило меня выбрать позицию на стене, на относительном удалении от ворот. Общее командование дружиной на себя принял Кречет – ему бы, по уму, и быть тысяцким головой… Да не удержался я от того, чтобы не похвастаться перед княжной и князем Пронским, потянул на себя одеяло! Впрочем, дядька мое назначение воспринял относительно спокойно. И если вести бой у него получается однозначно лучше, то при планировании боевых операций окончательный голос практически всегда остается за мной. По сути, ранее мы командовали отрядом вместе, потеснив Твердислава Михайловича, а после и прочих сотников, и даже с Захаром Глебовичем говорили на равных, и ведь у нас неплохо получалось! Так что, посопев немного, Кречет согласился признать меня новым воеводой, а я тут же назвал его своим первым помощником… В тоже время уточнив, что в будущей схватке беру на себя противостояние вражеской «артиллерии».
И вот час этой самой схватки настал: ворог катит катапульты по направлению именно к башне. Похоже, шестое чувство меня подвело…
– Давай, Еруслан, ставь треногу. Да нажми на нее покрепче, чтобы держалась прочнее!
Запыхавшийся от бега старший дружинник послушно выполняет мои указания, а секунду спустя Микула с хеканьем водружает тело арбалета на станок. Благодарно кивнув другу, я прильнул к самострелу, утопив приклад в плечо, и принялся накручивать ворот, не забывая при этом посматривать сквозь бойницу в поле.
А секунду спустя грязно выругался: расчеты катапульт остановились где-то за две с половиной сотни шагов от стен.
– Твою же ж!
Дергаю за спуск – и тетива громко, практически оглушительно хлопнула в замкнутом пространстве боевой площадки. После чего я резко разворачиваюсь к Микуле:
– Скорее снимай его! Нам нужно в башню!
Ельчанин молча кивает, схватившись за тело самострела. А как только он его с усилием поднял, я одновременно с Ерусланом кинулся к треноге – решил помочь вырвать ее из дерева. И гридень неожиданно спокойно уточнил:
– Не достанем?
Я только отрицательно мотнул головой и тут же рявкнул:
– Давай!
Треногу мы освободили дружным рывком. С некоторым усилием выпрямившись, я передал ее Еруслану и отрывисто приказал:
– Бегом, братцы, поднажмите!
«Братцы» поднажали, громко затопав по раскату, и я устремился следом, легонько жалея про себя соратников, вынужденных бежать с немалой тяжестью. Но мне, как стрелку, сейчас уставать никак нельзя, иначе трясущиеся от напряжения мышцы не позволят мне точно выстрелить. Впрочем, и вязанка с двадцатью сулицами весит далеко не мало! Правда, у остальных членов расчета также перекинуто за спину по пять дротиков в кожаных чехлах… А ведь пока мы спешим к надвратному укреплению, наши лучники уже принялись бить по приблизившемуся ворогу, отправив в полет первый залп стрел!
…Десяток-другой секунд бега – и мы оказываемся на боевой галерее надвратной башни, возвышающейся над обламом стены, считай, на полтора человеческих роста. Не знаю, хватит ли мне этой высоты, чтобы достать расчеты катапульт, может, и стоит подняться в сторожу… Однако там маловато места, чтобы развернуться, да и времени нет: вон уже заканчивают заряжать катапульты поганые, сейчас начнут обстрел!
