Ступая по мокрому газону, Симпсон злился на инспектора за то, что тот отправил его стучаться в запертые двери темного здания университета. Хотя, если честно, оставаться в участке тоже не хотелось; после массовых арестов он был переполнен преступниками и невыспавшимися офицерами, готовыми наброситься на младшего коллегу по поводу и без. Даже инспектор Грин на него наорал.
Симпсон и Джайлс, офицер, которого он уговорил составить ему компанию, подошли к центральному входу в северное крыло. Если Шафран Эверли и находилась в кампусе, то, скорее всего, здесь. Возможно, они найдут ее в объятиях мистера Эштона. Похоже, инспектор считал их парой. Окажись это так, Симпсон умрет от стыда. Нельзя вмешиваться в подобные дела, даже если ты полицейский.
Через мгновение навстречу им вышел университетский смотритель с ключами, и Симпсон и его помощник поднялись по темной лестнице, освещая себе путь фонариками. Они направились к единственному офису, в котором горел свет. Из своих заметок Симпсон понял, что он принадлежит Александру Эштону. Его охватил страх: неужели он сейчас ворвется и потревожит ни в чем не повинных людей?
Джайлс взглянул на него, приподняв бровь. Симпсон выпрямился и вспомнил, что инспектор никогда не смущался, задавая вопросы, от которых у Симпсона поджимались пальцы на ногах.
Симпсон энергично постучал, но ответа не последовало. Он открыл дверь и обнаружил, что в опрятном кабинете никого нет. Он отвернулся, чтобы Джайлс не заметил облегчения на его лице.
Они с Джайлсом зашагали по коридору к другому кабинету, принадлежащему доктору Максвеллу. Симпсон постучал и, не получив ответа, попытался открыть дверь. Она оказалась заперта. Симпсон скривился и мысленно проклял инспектора. Он сейчас взломает дверь, обнаружит в кабинете мистера Эштона в объятиях мисс Эверли и навлечет на свою голову разного рода неприятности. Он сделал глубокий вдох и жестом приказал Джайлсу отойти в сторону. Нужно было попросить смотрителя остаться с ними. Используя технику, которой он овладел после того, как слишком часто оказывался без ключа, он пинком вышиб дверь, не повредив при этом матовую стеклянную панель.
Внутри Симпсон и впрямь обнаружил мистера Эштона и мисс Эверли, в объятиях друг друга, но совсем не в таких, как он ожидал. Джайлс щелкнул выключателем, и Симпсон бросился к мистеру Эштону. Тот прищурился от ослепившего его яркого света.
– Что произошло? – ахнул Симпсон, заметив рядом с Александром Шафран Эверли. Она лежала неподвижно, с закрытыми глазами.
Лоб Александра Эштона блестел от пота, и он с трудом дышал, но все-таки сумел произнести одно слово: «ведро».
– Что? Ведро? – Симпсон в недоумении воззрился на другого офицера, который, разинув рот, осматривал разгромленный офис.
– Парень, дай мне мусорное ведро! – простонал Эштон. Юный помощник шерифа схватил ведро и подставил его как раз вовремя. Симпсон приподнял голову Александра и поддерживал его в течение нескольких минут, пока того выворачивало наизнанку. Он был тяжелым и не мог держаться самостоятельно.
Видя состояние мистера Эштона, Симпсон велел своему помощнику вызвать инспектора и врача из расположенной через дорогу университетской больницы.
– Мистер Эштон, что здесь произошло? Что с мисс Эверли? – растерянно спросил Симпсон, опуская странно обмякшего мужчину на пол.
– Беркинг и Блейк нас отравили, – тяжело дыша, ответил он. – Я скоро буду в порядке. Поднимите мисс Эверли.
Услышав заявление мистера Эштона, Симпсон моргнул, выбежал в коридор и крикнул Джайлсу, чтобы тот включил в сообщение инспектору и эту информацию. Он вернулся в кабинет, сморщив нос, перешагнул через лужи рвоты, поднял с пола мисс Эверли и отнес ее на кушетку.
Когда он ее положил, с гордостью отметив, что донес ее без особых усилий, он вдруг заметил ее руки.
– Что, черт возьми, это значит?
– Это от яда, – объяснил мистер Эштон. – Когда эти полоски, невозможно двигаться. Паралич.
Переведя взгляд с мисс Эверли на мистера Эштона, Симпсон бросился к нему и уставился на его шею.
– В-ваша шея.
Мистер Эштон нахмурился.
– Да, я не могу пошевелиться. Скажите инспектору, что Беркинг и Блейк собираются сбежать с деньгами. Скорее всего, они сейчас выезжают из страны. А настоящее имя Блейка – Харпер.
Симпсон, встревоженный тем, как хладнокровно мистер Эштон признался, что не может двигаться, и с каким спокойствием предоставил эту новую информацию, выпалил:
– Деньги? Блейк – это Харпер? Вы не можете пошевелиться?
Обходя рвотные массы на полу, Симпсон принялся расхаживать по кабинету, но потом вдруг испугался, что поскользнется и перепачкает форму. Его внимание привлекла лежащая на столе бумага. Он взял этот лист и увидел внизу подпись: Александр Эштон.
– Мистер Эштон, вы написали записку?
– Нет, – ответил Александр, не открывая глаз, с искаженным болью лицом.
Симпсон пробежал глазами записку, в которой объяснялось, что обезумевший доктор Максвелл заставил их выпить настой шолотля, что бы это ни значило, угрожая дулом пистолета, и что мистер Эштон сожалеет, что не сумел остановить профессора.
Симпсон невольно фыркнул.
– Не такие уж они и великие умы, не так ли? Мы давным-давно сняли с доктора Максвелла все подозрения. Его даже в Лондоне нет. А поскольку вы всего лишь парализованы, а не в коме, я сомневаюсь, что вам дали этот шо-шоло-тер, короче говоря, это заморское растение.
Симпсон оторвал взгляд от записки и увидел, что мистер Эштон не шевелится, а его глаза закрыты. Встревоженный, он одним прыжком оказался возле него и проверил пульс. Сердце билось устойчиво и сильно. Должно быть, бедняга просто устал, подумал Симпсон. Наверное, быть отравленным – это так утомительно.
Глава 22
– Рад видеть, что вам уже лучше, мисс Эверли. Выглядите вы хорошо, – заметил инспектор, когда они с Симпсоном вошли в больничную палату.
– Спасибо, инспектор Грин, – поблагодарила Шафран. Она сомневалась, что выглядит хорошо. Никто не выглядит хорошо в больничной пижаме и с растрепанными волосами. По словам Элизабет, не отходившей от нее с тех пор, как она очнулась некоторое время назад, с момента госпитализации прошло всего десять часов. Отравление шолотлем, последовавшие за ним марафон анализов и вереницы врачей, у которых ее состояние вызывало самый живой интерес – все это безумно ее вымотало. Однако ей не терпелось услышать новости. – Вы их поймали?
– Мы задержали доктора Беркинга. Мне нужно взять ваши показания.
– А Ричарда Блейка не взяли? – спросила Элизабет, хмуро глядя на него. Ее туманный взор невольно переместился на дверь, словно Блейк мог войти в любой момент. Элизабет тоже еле держалась на ногах. Она несколько часов просидела в приемной, пока Шафран осматривала, щупала и расспрашивала целая армия врачей. Несмотря на ее драматические угрозы убить Шафран за то, что та едва не довела ее до сердечного приступа, Элизабет оставалась ее яростной защитницей. Когда в палату вплыла очередная группа любопытствующих врачей, она потребовала, чтобы ее подругу оставили в покое и дали ей отдохнуть.
