– Его Тарас зовут, – напомнил о себе Антон. – Он у меня уже какой год живет, семейством здесь обзавелся. На вас вышел посмотреть.
– Между прочим, у древних он был символом дикости, зла и дьявола, – зашептала Аня, являя повышенные знания во всех областях, и в мире живых, и в мире мертвых. Руку, которой касалась паука, она не прятала, держала перед собой, любовалась. – Нас ждет доброе известие.
– В нашем случае любое известие – недоброе. – Миша выкинул травину.
За поворотом выплывала Онега. Бескрайняя, спокойная. Над ней клубилась тяжелая грозовая туча. Берег с деревьями отступил, заставив стволы выпрямиться. Из-за осоки показался причал, за ним домик с широкой верандой. Мягкий поворот – и уже не разберешь, где вода реки Черной, а где вода озера Онего.
По песку, тяжело вскидывая вперед и вверх мощные лапы, скакала огромная зверюга. Молча и сосредоточенно. Прыснули в сторону две кошки.
– Это что за бультерьер? – заволновалась Катя.
– Не терьер, сенбернар. – Дима опять стоял около мачты. – Только почему-то с купированными ушами.
– Это Макс. – Антон причаливал катер к мосткам. – Его с утра не кормили.
Девчонки оранжевой волной откатились на противоположный край лодки. Днище зашуршало по песку.
Макс был белый, с крупными коричневыми пятнами, морду разделяла белая полоса. Коричневые уши и пятна вокруг глаз. Хвост у Макса был обрублен. Смотрел исподлобья грустным взглядом.
– Ух ты, какая псина! – Аня прыгнула через задранный борт, разбрызгивая воду, рванула на берег. – Псина! Привет!
Макс наклонил голову, взгляд его потяжелел.
– Аня! – перегнулся через борт Дима. – Стоять! Он укусит!
– Одну – нет, только если рядом будет взрослый, – легкомысленно махнула рукой Аня.
– И не сенбернар это, а алабай, среднеазиатская овчарка, – тихо поправил экоруководителя Антон. – Сенбернары спасатели. А эти сами по себе, свободолюбивые. Делают что хотят.
– Аня! – вскрикнул Дима, обваливаясь обратно в лодку.
Но Аня уже сидела на корточках около громадной собаки, запустив в густую шерсть пальцы. Макс с удивлением покосился на человека, а потом покорно вздохнул и рухнул на песок, подставляя под ласку бока.
Песок был странный. Мелкий и приставучий. А еще он шуршал под ногой.
– Слышишь? – Миша надавливал на песок ботинком, заставляя его скрипеть. – Как будто это черепа поверженных врагов хрустят.
– Тьфу на тебя!
Санек перекидывал через борт рюкзаки с хмурой сосредоточенностью – один он уже уронил в воду, за что получил от Кати увесистую оплеуху. Рука у нее была тяжелая. Особенно сейчас, когда ее все раздражало.
– Вы можете пока на этом берегу встать. – Антон показал на убегающий вдаль песчаный берег, с редкими худенькими сосенками. – А если найдете себе место на другом берегу, то завтра я вас перевезу туда. Только официально стоять там нельзя, это заказник.
– Но люди-то стоят!
Лучше бы Дима не мелькал рядом с Антоном. От этого Антон еще больше походил на капитана пиратского корабля. Ну а Дима… Дима не тянул даже на юнгу.
– Стоят, – пожал могучими плечам пират. – Они здесь и рыбу сетями ловят. Пока их не застукают.
– Все сюда! – позвал Дима.
Аня с сожалением рассталась с псом. Они уже побегали наперегонки, потерлись лбами и теперь утомленно лежали рядом на белом песке. Остальные показывались из-за рюкзаков.
– У меня объявление! Катя!
– А ну подошли! – гаркнула предводительница поэтов, рождая из небытия свой отряд.
– Значит, так! – Дима шагал взад-вперед, закинув руки за спину. – Сейчас разбиваем палатки, обедаем, а на закате идем на тот берег смотреть петроглифы и искать подходящее место для окончательной стоянки. Пока у вас будет свободное время, я прочитаю лекцию об этом крае. О петроглифах поговорим на самих петроглифах. Вопросы? – И без паузы: – Вопросов нет. По берегу не разбредаемся, в воду не лезем. Все, приступаем.
Пацаны тут же отправились к озеру.
На удивление, было мелко. Парни, закатав брюки, все брели и брели, а выше колена вода не поднималась. Озеро накатывало легкой волной, шептало, ссорясь с ворчащей грозой. Непривычно видеть ровную гладь воды, простиравшуюся до горизонта. Море было не таким. Оно постоянно волновалось, вздымало волны, а здесь – ровно. Как тарелка. Или скатерть.
– Спокойно тут так… – Игорь пошел вдоль берега. Все проводили его грустными взглядами.
– Тоска, – согласился Санек.
Дождь накрыл мгновенно. Из палатки девчонок завизжали.
– Началось, – вздохнул Миша.
– Уберите ее! Уберите!
Палатка ходила ходуном. Парни смотрели с любопытством, но не двигались.
– Интересно, кого они там поймали? – прошептал Миша. – После паука самое время для мыши.
Все согласно закивали.
– Крота, – предположил Санек.
– Хек! Вчерашнего ежика. Он пришел, чтобы отомстить! Ежик-убийца. Мутант-оборотень. «Восставшие из ада» – двадцать пять лет спустя. – Это как всегда шутил Володя.
– «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана», – прошептал Никитос. – И придумывать ничего не надо. «Буду резать, буду бить…» Смотрите!
Из-под тента показалась кошка. Грязно-белая, с бежевыми подпалинами. Она встряхнулась и медленно пошла вдоль палаток. Когда дождь попадал ей по морде, она трясла головой и недовольно жмурилась. А вот когда не жмурилась…
– Ого! – Миша присел на корточки, протягивая к ней руку. – Чистый бес!
Кошка и так шла к навесу, где стояли мальчишки. С опаской покосилась на ноги, вставшие на ее пути. Глаза у нее были разного цвета: один голубой, другой желтый.
– А ну иди отсюда! Кыш! – прикрикнул на кошку Володя.
Кошка присела, поглядев на гонителей сумасшедшими глазами.
– Кошку увидел я на закате, долго меня вспоминали в палате, – выдал очередной шедевр Никитос.
– Оставьте ее!
Аня где-то потеряла алабая и сейчас топала одна, насквозь мокрая, но невероятно довольная:
– Вы чего? Она же местная!
– Все вы тут местные. – Володя насупился. – У нас такая кошка как раз перед смертью бабки появилась. Пришла и давай у ее постели сидеть. А как бабка померла, исчезла.
– Шкода!
Кошка дернулась и нехорошо посмотрела на Аню.
– Еще какая шкода! Шкодяра просто, – зло проговорил Володя. – Я потом ее искал, хотел за хвост – и об стенку.
– Ее зовут Шкода, – доложила Аня. – Я сейчас у Антона в гостях была, с невестой его познакомилась. У него тут две кошки живут. Эта – Шкода, и Молоко. Та совсем черная.
