– Разве в таких фильмах обычно не погибает множество людей? – Гленнон смотрел много таких фильмов и знал, что они не всегда хорошо кончаются для людей.
Ли пожала плечами, думая, видимо, о том же самом: если они сейчас в ужастике, как же его остановить?
Гленнон посмотрел на лестницу, ведущую к маминой комнате. Ему не нравилось, что мама постоянно спит. Она чувствовала себя плохо, а они не знали, почему и как ей помочь.
– Нужно провести исследование, – сказал он.
– Нужна библиотека, – сказала Ли.
– Мисс Лейси! – Гленнон вспомнил, как они ездили в город.
– Кто?
– На острове есть библиотека. Я познакомился с библиотекаршей, мисс Лейси, на почте. Она получала огромную посылку с книгами. Она пригласила заходить, если мне понадобится какая-нибудь книга. Может быть, там есть что-то о призраках?
Ли оживилась. Она помолчала, а потом погладила Симуса по спинке.
– Отличная мысль!
– Спасибо. – Гленнон тоже хотел приласкать Симуса, но кот не дался. Он зашипел, спрыгнул и ушёл, держась поближе к огню и подальше от Гленнона.
– Но, думаю, не стоит прямо спрашивать её, знает ли она что-нибудь о призраках, – хихикнула Ли. – Что, если она с ними заодно?
– С Таунсенд и Эвереттом?
– И с тем, кто пытался утопить тебя.
Симус сбежал, и, чтобы занять руки, Ли комкала край своей рубашки. Симус сбежал, и Гленнону оставалось смотреть только на огонь. Пламя извивалось в разные стороны, словно в такт биению сердца. Гленнон отвернулся.
– Точно. – Он почувствовал озноб, как тогда, после шторма, до того как смотрительница Санч дала ему сухую тёплую одежду. – И с тем, кто пытался утопить меня.
– Пойдём утром в библиотеку, – сказала Ли. Она взяла с дивана подушку и свернулась, как Симус, наслаждаясь теплом.
Гленнон пошёл спать. В тишине и покое он перебирал в уме всё, что знал об острове Филиппо и его обитателях. В этот вечер он не стал писать письмо папе.
«Кто ещё знает о призраках на острове?» – вот какой была единственная запись в его блокноте.
19
Утром Гленнон зашёл проведать маму. Шторы были опущены, в комнате царил полумрак. Он вошёл осторожно, опустив глаза.
Гленнон поднял взгляд – и увидел смутную фигуру, склонившуюся над мамой, тянувшую длинные пальцы к её сердцу. Свет поблёскивал внутри фигуры, словно сквозь кусок льда.
Гленнон закричал и бросился назад. Из холла по лестнице ворвалась в комнату Ли. Мама даже не пошевелилась, хотя шума было много.
– Я видел… – Гленнон указал в сторону, где над мамой склонялась призрачная фигура. Но там никого не было, только их тени от света из холла.
– Что?
– Там что-то было. Тень, а от неё отблески.
– Может быть, такой отсвет? – Ли указала на шторы. – Ты мог увидеть солнечный свет сквозь щёлку. Пошли. – Она вытолкала его из комнаты, и он с трудом овладел собой.
– Она много спит, – заметил Гленнон.
– Ты помнишь, как она неделю не вставала с кровати, но не болела? – сказала Ли. – У неё не было температуры, ничего такого. А когда она наконец встала, она готовила на обед только томатный суп. Только томатный суп… почти месяц.
– Папа жаловался, – сказал Гленнон. Воспоминания об этом месяце всплыли и легли тяжестью на сердце.
– Папа жаловался, а мама всё готовила томатный суп. И за всё это время ни разу не улыбнулась.
– Не хочу вспоминать об этом, – сказал Гленнон. Он не смог никак помочь маме. Он не сделал ничего, чтобы улучшить положение. Он не мог спасти её от тоски.
Ли сердито фыркнула.
– Ей было очень грустно, и это было страшно, – заставил себя сказать Гленнон.
– Я рада, что ей лучше.
– А тебе не кажется… Я думаю, эта тоска всё ещё где-то у неё внутри. Иногда это видно по её лицу.
– Не знала, что ты это заметил, – Ли взглянула на него удивлённо.
– Я вижу это, когда… – отвечал Гленнон.
– Ребята, в город собираетесь? – неожиданно спросил дядя Джоб. – Ли просила отвезти.
Гленнон повернулся и увидел дядю у подножия лестницы.
– Надевайте тёплые куртки. Сегодня холодно.
Гленнон вытащил куртку из шкафа и натянул поверх джинсовки. Ли надела свой дутик, такой ярко-оранжевый, что у Гленнона глаза зачесались. Она открыла дверь, и сухой холодный воздух ворвался внутрь. Гленнон подумал, не надеть ли зимнюю куртку, но дядя уже уселся в машину, доставая головой почти до потолка.
Пока они ехали в город, в машине царило молчание. Это было не такое тяжёлое молчание, какое бывало, когда Гленнон с папой ездили на бейсбол. Сейчас Гленнону казалось, что он закутался в плед и тайком пишет истории в блокноте в дождливое воскресенье. Уютно и просто. Ему не хотелось разговаривать, чтобы не нарушить очарование момента.
Гленнон посматривал в заднее окно. Вдруг он увидел Гибралтара, который брёл в траве недалеко от дороги. Гленнон привстал и проследил за ним. Ноги Гибралтара были обмотаны фольгой и блестели при каждом шаге.
– Что это он делает? – спросил Гленнон.
– Кто? – спросил дядя.
– Гибралтар. Один из матросов, который спасся с «Анабет». Мы только что проехали мимо него, – Гленнон указал на окно, потом сел. – Ты его видел? У него фольга на ногах.
– Фольга не позволяет чудовищам прочесть ваши мысли, – Ли не подняла глаз от книги, лежавшей у неё на коленях, – атласа смотрителя Орвелла.
– А почему тогда она на ногах, а не на голове? – спросил Гленнон.
Дядя Джоб взглянул в зеркальце заднего вида и крепче сжал руль.
– Где он её только достал? В магазине вроде не продаётся.
Если бы здесь был папа, он бы, наверное, сказал, что Гибралтар сумасшедший, но Гленнон так не думал. Ему вообще не нравилось, как папа произносит это слово – он как будто заворачивал в него всю личность человека.
В городе, как всегда, было многолюдно, прохожие толпились на улицах. Заходили в магазины… А где же они все живут?
Гленнон пожалел, что Ли не сидит рядом с ним на заднем сиденье: он бы мог толкать её локтем и спрашивать, откуда взялись все эти люди. Может быть, где-то на острове были и жилые кварталы, мимо которых они не проезжали. От главного шоссе не отходили никакие дороги к посёлкам или многоквартирным домам.
Дядя Джоб остановил машину у библиотеки и сказал, что пойдёт по делам и вернётся через час.
– Наверное, он устал, он же всю ночь работал, – заметила Ли.
– Думаю, он бы сказал, если бы чувствовал себя слишком усталым, чтобы ехать в город, – возразил Гленнон, выбираясь из машины, но тут же признал: – Нет, думаю, он бы не сказал. Он ведь как бабушка. Помнишь? Когда она играла с нами в настолки, она иногда зевала. Наверное, она уставала, но не хотела делать перерыв. Она продолжала играть, пока совсем не засыпала.
