– Я тебя знаю, я тебя знаю, – напевает мне на ухо тихий голос. Ахнув, я оборачиваюсь и пячусь назад. Симона в своём тускло-белом развевающемся на ночном ветру платьице стоит передо мной с безумной улыбкой на лице.
– Ты что-то потеряла, – шепчет она и, дёрнув головой вбок, глубоко вдыхает, словно готовится закричать.
Я не могу этого допустить. Сюда сбегутся солдаты, и мой план будет нарушен.
Не успеваю я больше ни о чём подумать, как тени вокруг моих запястий превращаются в липкую массу, и я бросаю её в Симону.
Одна тень приклеивается к её рту, заглушив крик. Симона широко раскрывает глаза и пытается соскрести тень, отнявшую у неё голос. Другие тени оборачиваются вокруг её запястий, тянут назад и привязывают к ближайшему дереву.
Симона сопротивляется, но вырваться из теней не может. Потом она перестаёт вырываться и вздыхает. Тень позволяет ей дышать, но по-прежнему крепко держится на губах.
Теперь в глазах Симоны ещё сильнее сияет любопытный огонёк, я не видела у неё такого, когда она слонялась по нашему дому. Я подхожу на шаг ближе. Мне ужасно интересно, какой такой магией она некогда владела, что леди Эшлинг так отчаянно захотела её украсть и в итоге изуродовала её разум. Как и раньше, Симона кажется мне странной и пустой, но теперь я смотрю на неё с бо́льшим сожалением, чем прежде.
– Что она с тобой сделала? – спрашиваю я, прекрасно зная, что Симона не может ответить. Девочка тупо смотрит на меня. – Ты помогала им по своему желанию? Или ты такая же пленница, как те, которых держат в Саду?
При этом вопросе в глазах Симоны что-то вспыхивает, и она замирает. Она даже не моргает, словно пытаясь передать мне какое-то послание.
– Если я знаю тебя, то и она знает, – раздаётся в моей голове тонкий зловещий голосок, и я вздрагиваю. И внезапно чувствую острую боль потери. Я больше никогда не услышу такого голоса Дары.
– Каков был твой дар? Читать чужие мысли?
Симона медленно наклоняет голову, всё так же неотрывно глядя мне в глаза.
– Тогда как ты… – я морщу лоб. – Ты чувствуешь моё сознание, вот как ты это делала, да? Так ты видишь сквозь мои тени. Ты чувствуешь моё сознание… и Дару.
Глаза девочки ярко вспыхивают, и она снова кивает.
– Ты хочешь освободиться от неё? От леди? Если ты поможешь мне, возможно, я смогу помочь тебе.
На этот раз в широко раскрытых глазах Симоны появляется сожаление.
– Моё сознание не принадлежит мне. Не доверяй мне.
У неё такой вид, будто она проглотила яд, и я содрогаюсь. Как это должно быть ужасно – не контролировать собственное сознание!
– Значит, тебе больно использовать магию, мысленно общаться?
Она кивает.
Страшная мысль пронзает всё моё существо, и мне становится трудно дышать.
– Она знает, что мы сейчас разговариваем?
В уголках глаз Симоны серебрятся слёзы. Она снова кивает.
Внезапно её глаза округляются и теряют всякое выражение. У неё всегда был беспокойный взгляд, но теперь что-то поменялось.
Так же, как и голос, раздавшийся в моей голове:
– Где моя сестра?
Волосы у меня на голове встают дыбом.
– Что ты с ней сделала, девочка? – требовательно спрашивает голос. – Верни её мне, и я отпущу твоих друзей.
Я пячусь назад, руки у меня дрожат, и я тяну к себе ещё больше теней, как будто они могут меня спрятать. После того что узнала, я не сомневаюсь, что леди Эшлинг контролирует Симону.
И ей нужна Дара.
На меня внезапно обрушивается истинный смысл слов, которые Симона сказала при нашей первой встрече: «Я тебя знаю». Она всё время была марионеткой леди Эшлинг. Каким-то образом она узнала Дару, хотя та была всего лишь тенью.
И с тех пор преследовала нас.
Я осторожно ныряю за дерево. Голос у меня в голове смеётся:
– Этот мальчик, певец света, будет прекрасным дополнением к моей коллекции в Саду, – последнее слово звучит рычанием. – Может, он будет подсолнухом.
Я слышу, как тело Симоны рвётся из теневых пут. Наверное, теперь леди Эшлинг полностью овладела ею: бедная девочка стала всего лишь марионеткой. Я как можно быстрее перемещаюсь из-за дерева, к которому привязана Симона, чтобы она (и леди Эшлинг) не могла в точности определить, в каком направлении я ушла. Я бы очень хотела помочь Симоне, но не знаю как. По её собственному признанию, я не должна ей доверять.
Добравшись до группы скал, где я впервые заметила Симону, я подхожу ближе к лагерю, чувствуя себя чуточку спокойнее оттого, что она привязана и не видит меня. Я больше не слышу у себя в голове голос Симоны или леди Эшлинг, а это значит, что её сила имеет свои пределы. И это очень хорошо, потому что в таком случае ей не удастся быстро предупредить стражу.
С моего нового наблюдательного пункта лагерь мне виден лучше. У костра в центре сидит горстка гвардейцев. Остальные, должно быть, либо спят в палатках, пестреющих между скал, либо ещё сражаются с Дарой на поляне. Лукас и его родители привязаны неподалёку от стоящих на часах солдат.
Чтобы воплотить свой замысел, я держу тени под рукой. Полностью закутавшись в них, я крадусь в лагерь, затаив дыхание и чувствуя, как по коже бегут мурашки.
Каждый шаг – это пытка. Я не в первый раз прохожу мимо стражи, но это впервые, когда рядом нет Дары, чтобы предупредить меня, защитить, направить. Несмотря на недавнее открытие, что она все эти годы использовала меня, я не могу отделаться от чувства, словно лишилась конечности. Как будто некая важная часть меня пропала.
И я никогда её не верну.
Но я всё равно продолжаю идти вперёд. Я должна сделать всё самостоятельно, и нужно быстро с этим свыкнуться.
Когда я прохожу половину пути до лагеря, со стороны группы солдат у костра доносится хриплый смех. Я замираю, липкий страх точно масло растекается по моей коже. Один из гвардейцев направляется к палатке неподалёку. Он проходит так близко, что я не смею пошевелиться, даже выдохнуть. Если он наткнётся на меня – я пропала.
Он проходит в миллиметре от меня, даже не взглянув в мою сторону. Когда он забирается в палатку и опускает за собой полог, я наконец выдыхаю, чувствуя сильное головокружение.
Вдохновлённая успехом, я продвигаюсь дальше, но колени у меня всё ещё дрожат от страха. Теперь, когда я знаю, что творит леди Эшлинг и что может случиться, на карту поставлена далеко не только моя магия теней. Я уже не такая наивная, как тогда, когда просто улизнула из родительского дома.
Впереди Лукас дремлет у дерева, точно пытается не засыпать и у него не очень-то выходит. Его родители как будто спят. Рот у Лукаса заткнут тряпкой – видимо, чтобы он не мог воспользоваться своей магией. Сквозь меня проходит заряд злобы: меня злит, что леди Эшлинг узнала о Лукасе, несмотря на то, что Миранда и Альфред ревностно заботились о его безопасности. Я могу надеяться только, что в этот раз они меня не отвергнут. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы уберечь их от лап леди Эшлинг.
