– Жаль, что я не могу так делать, когда он действует мне на нервы, – мечтательно замечает Кэри.
– Очень смешно, – обиженно отвечает Дойл, ковыряя носком землю. – Но это было действительно изящно. Как ты это сделала?
– Требуется сильная концентрация. Нужно сосредоточиться на том, чтобы увеличить вес.
Дойл сдвигает брови и свистит. Ветер летит к нему, но я вижу, что пока ещё он не так ловко управляется со своей магией, как я или Лукас. Но тем не менее он пробует снова и снова, и снова.
Мы с Лукасом помогаем, подбадриваем его и даём советы, но через час приходится признать, что это бесполезно. Кэри единственная, кто этому рад. Её лицо с каждой минутой становилось всё кислее. Я невольно задумываюсь, каково это: иметь брата, получившего магическое благословение, и не иметь собственного дара. Мне всегда хотелось, чтобы у меня были брат или сестра, но, глядя, как общаются Кэри и Дойл, я начинаю радоваться, что у меня есть только Дара. С одной стороны, Кэри заботится о Дойле, с другой – ей с ним скучно. А может, так у всех братьев и сестёр? Между мной и Дарой существует нерушимая связь. И я надеюсь, что после ритуала она не исчезнет.
Тени сгущаются в гостевой комнате, которую я делю с Кэри, и я поднимаюсь на зов Дары, как только слышу её сопение.
– Нам осталось всего два компонента для ритуала, и всё, – говорит Дара, её голос пронизан радостным волнением. Сегодня ночью её края серебрятся, я впервые такое вижу. Она никогда так не волновалась, ни разу за все эти годы во время наших лучших проделок и игр. Мне становится легче оттого, что я вижу её в хорошем настроении – в кои-то веки за последнее время.
Я как можно быстрее зашнуровываю ботинки, изо всех сил прислушиваясь к дыханию Кэри. Потом на цыпочках выхожу из комнаты, держа в руках тяжёлый мешок из-под муки.
– Мне казалось, ты хотела дождаться отъезда Роданов?
– Мы не можем ждать дольше, особенно если они решат остаться ещё на пару дней. К тому времени кровавая луна погаснет.
– Что нам нужно? На этот раз далеко идти?
– Вовсе нет. Во двор, – отвечает Дара. – В сад.
Я выскальзываю из задней двери, плотно закутавшись в тени. Тревожное чувство заставляет меня помедлить, когда за моей спиной захлопывается дверь. Я вглядываюсь в лес, но ничего особенного не вижу.
Откуда-то издалека доносится вой, и я вздрагиваю. Должно быть, я нервничаю из-за животных поблизости. Хотя раньше никогда такого не случалось. Обычно мне в темноте уютно.
Сад разбит недалеко от дома, минута – и я там. В свете луны листья овощей кажутся серебристыми, а чашечки цветов по большей части плотно закрыты. В дальнем конце сада растёт любимый цветок Миранды: розовый куст.
Дара подталкивает меня к розам:
– Сорви одну. Отломи стебель, мы почти закончили. Теперь осталось добыть всего один компонент.
– Всего один? И всё? – Успокоение тёплой волной поднимается у меня в груди. – Мы можем найти его сейчас и провести ритуал этой ночью?
– Нужно подождать до завтра, когда наступит кровавое полнолуние. Но уже недолго осталось.
Она обвивается вокруг меня, и я чувствую, как её бесплотное тело пульсирует от волнения. Моё сердце отзывается на её чувство: победа так близко – только протяни руку и схвати.
Я срываю один цветок в задней части куста вместе со стеблем, чуть не уколов палец о шипы. Я осторожно кладу розу в мешок, но, сделав пару шагов к дому, останавливаюсь.
Из леса доносится новый звук. Где-то за ним, возможно даже на любимом поле Лукаса, тихо ржёт лошадь.
Все нервы в моём теле напрягаются, когда лошадь в сарае за домом ржёт в ответ.
– Стой здесь, я слетаю в лес так далеко, как только смогу, и проверю, что там.
Дара скользит над землёй, тянется к лесу и растягивается в обе стороны, чтобы захватить площадь побольше. Я твержу себе, что она вернётся. Она всегда возвращается. Я знаю, что она вернётся, даже когда снова обретёт человеческое тело.
С каждой секундой у меня в груди разрастается паника. Наконец Дара возвращается:
– Прямо сейчас иди в дом. Нам нужны ступка и пестик Миранды и ещё маленькая бутылка, а потом надо уходить.
Я морщу лоб:
– Зачем? Почему нам надо уходить?
– Нет времени объяснять. Иди на кухню, Эммелина. Торопись.
– Мы в опасности? – спрашиваю я, вся дрожа.
Но единственный ответ Дары – это «Торопись!».
Я крадусь в кухню и быстро обшариваю ящики, молясь, чтобы никто не проснулся.
– Мы не можем попросить их у неё?
– И что именно мы ей скажем, когда она спросит, зачем они нам?
Я падаю духом. Я не могу ничего попросить у Миранды без объяснений.
Наконец я нахожу то, что нужно: маленькую стеклянную бутылку и ступку с пестиком, в которой Миранда толчёт травы. Моя рука замирает над ними. С самого первого дня я видела, как Миранда пользуется ступкой. Она нужна ей, но сегодня она нужнее мне. Надеюсь, Миранда простит меня. С горьким вкусом во рту я заталкиваю ступку в мешок.
– Теперь что?
– Прямо сейчас мы должны уйти отсюда. Гвардейцы нашли нас. Они в лесу и приближаются с каждой секундой.
От страха меня пригвождает к полу.
– Что? Почему ты мне сразу не сказала? – Я понижаю голос до шёпота. – Сколько их? В какую сторону нам уходить?
– На север.
Я проверяю, всё ли в порядке с моими тенями, и крепче вцепляюсь в мешок с особыми компонентами, потом шагаю к двери – и снова замираю.
– Я должна предупредить остальных. Лукас и Дойл тоже в опасности.
– Нет! – вопит Дара. – Спасай себя! Спасай меня! Они сами о себе позаботятся. У нас нет времени!
В мгновение ока образы проносятся у меня перед глазами: бросить Лукаса – доброго, доверчивого Лукаса, – его семью и друзей, предоставив им самим защищаться от гвардейцев, которые охотились за мной целую неделю.
Вот чего хочет Дара. Чтобы я бросила их ради неё. Вот почему она не сказала мне сразу.
Но это неправильно. Если бы не я и Дара, гвардейцев вообще бы здесь не было.
– Гвардейцы служат леди Эшлинг. Я не могу допустить, чтобы Лукаса и Дойла схватили.
Я выглядываю из окна кухни. Теперь я замечаю в лесу силуэты солдат. Дара воет мне в ухо, когда я бросаюсь в спальню Лукаса и Дойла.
– Какая разница, схватят их или нет? Важно только то, что будет с нами. Уходи немедленно, Эммелина!
От слов Дары холод пробирает меня до костей, но сейчас нет времени с ней ругаться.
– Вставай! – шиплю я, тряся Лукаса. – Вставай сейчас же!
