Ноги начинают ныть. Мне ещё возвращаться в дом после того, как выполню задание, а я уже чувствую усталость от дневных приключений.
– Уже недалеко, – говорит Дара.
Я не отвечаю. Я чувствую такое раздражение, что не доверяю своему голосу: в таком состоянии самые обычные слова могут прозвучать обидно.
Лес редеет, и показываются новые деревья, поменьше. Вскоре передо мной появляются шишковатые стволы яблонь, растущих по восточному краю деревни, их тени длинные и перекрученные. В изнеможении я останавливаюсь отдохнуть под одной из них, водя пальцем по контуру необычной тени.
– Здесь везде упавшие яблоки! – Я подбираю одно с земли. Они уже начали гнить: из-за такой пропажи деревенские точно не расстроятся.
Дара вздыхает:
– Такое не подойдёт. Сорви яблоко с ветки, Эммелина. Нужно, чтобы оно было свежим.
Я морщу лоб:
– Дай я посмотрю, может быть, я найду на земле яблоко посвежее…
– Нет, чтобы яблоко годилось для ритуала, его нужно сорвать прямо с дерева.
Я падаю духом. Как мне с ней спорить, когда Даре известны все тонкости ритуала, а мне нет? Я бы только хотела, чтобы он не включал в себя кражу.
Я тянусь и хватаю яблоко на нижней ветке, мысленно пообещав себе, что, когда всё закончится, я вернусь и оставлю под этим деревом несколько монет в качестве уплаты.
За моей спиной хрустит ветка, и у меня сердце уходит в пятки. Я сглупила, когда до этого ослабила контроль за тенями, но теперь я закутываюсь в них и прижимаюсь к стволу яблони.
– Не двигайся… – предупреждает Дара.
Я вглядываюсь в темноту, и в ночи проявляются два новых силуэта. Мужчина держит за руку женщину. Они тоже стараются не шуметь, но случайный смешок выдаёт их.
– Жди, пока они повернутся к нам спиной.
Я задерживаю дыхание, кровь стучит в висках. Нельзя, чтобы меня поймали. Если это случится – родители Лукаса точно отошлют меня обратно.
Я не могу так рисковать!
Парочка ныряет за очень толстое дерево, и как только они скрываются из виду, я бросаюсь бежать.
– Кто здесь?! – взвизгивает мужчина.
Я не могу скрыть тенями топот моих ног по земле, но даже если этот человек обернётся, он меня не увидит. Я шепчу одной из тонких теней в коконе:
– Иди.
Она выскальзывает прочь, а её место в коконе быстро занимает другая тень, растянувшись, чтобы закрыть брешь. Свободная тень скользит по саду, мечется от дерева к дереву, отвлекая внимание парочки, чтобы они забыли о моих удаляющихся шагах. Добежав до полосы деревьев, я отпускаю тень, и она летит обратно – на своё обычное место в лесу.
Я бегу, прижимая к груди украденное яблоко, несмотря на боль в икрах и горящие лёгкие. На полпути к дому я спотыкаюсь о корень и ничком падаю на землю.
Я лежу так какое-то время, пытаясь успокоить дыхание и лихорадочный пульс, потом медленно сажусь, морщась от боли в содранной коленке. Придётся её промыть, когда доберусь до дома.
И при этом нужно никого не разбудить.
Слёзы жгут мне глаза. Я не могу не жалеть, что нет другого пути. Такого, который бы не подразумевал ложь, воровство и постоянную скрытность. Я не представляю, что скажу Миранде, если она увидит, что я моюсь в ночи.
Знаю только, что не смогу сказать правду.
Дара обвивается вокруг моей ноги и охлаждает горящую царапину, точно холодный компресс:
– Я помогу тебе, ты знаешь, что помогу. Но нам лучше идти дальше.
Я кое-как поднимаюсь на ноги и иду во тьму, моя больная совесть следует след в след моим неверным шагам.
К тому времени, когда добираюсь до дома, я чувствую себя совершенно обессиленной. Я еле волочу ноги, Дара поддерживает меня, шепча на ухо ободряющие слова. Колено невыносимо пульсирует, боль пронзает ногу при каждом шаге.
Я очень надеюсь, что все спят: я не уверена, что мне хватит сил скрываться и ступать так же тихо, как обычно.
Добравшись до входной двери, я опираюсь на неё и глубоко дышу. Потом чуть-чуть приоткрываю дверь и прислушиваюсь. Только убедившись, что внутри всё неподвижно, я вхожу.
Мне нужно забинтовать колено, иначе я не смогу спать. Дара немного помогла мне, охладив ссадину, но этого недостаточно. В кухне я выискиваю миски, повязки и компрессы Миранды, которые видела в первый день. Кое-что я нашла, на остальное махнула рукой. Я набираю в миску воду из лохани и сажусь на стул.
Усталость наползает на меня. Я совсем не хочу вставать. Я даже не хочу поднять руку, чтобы промыть рану.
– Давай я тебе помогу, – говорит Дара. Её силуэт изгибается и меняется, когда она копирует мои очертания и положение, повиснув у меня за спиной. Когда я тянусь за платком, её рука тянется вместе со мной. Благодаря моей магии Дара может удержать немного веса.
Это немного, но хоть что-то. И я благодарна ей за эту помощь.
Морщась от прикосновения к колену мокрой ткани, мы продолжаем промывать его, пока не смываем грязь и землю. Как можно быстрее я бинтую ногу. Довольная результатом, я ополаскиваю миску, аккуратно вытираю её и ставлю туда, где взяла.
Если мне улыбнётся удача, Миранда ничего не заметит.
Утро встречает меня сонными лентами света, проскальзывающими между занавесок в гостевой комнате. Я зеваю, потягиваюсь и свешиваю ноги с кровати.
И с шипением выдыхаю сквозь зубы.
Я совсем забыла про колено! Моя одежда кучей лежит на полу там, где я её бросила ночью. Она заляпана грязью, и грязный след тянется от двери.
Кровь приливает к лицу. Если Лукас или его родители это увидят, они поймут, что ночью я выходила из дома.
– Мы не можем так рисковать, – говорит Дара.
– Да, определённо не можем.
Как можно быстрее я запихиваю грязную одежду под кровать. Потом придумаю, как её постирать. Новое платье у меня будет только завтра. Я хватаю из шкафа полотенце, быстро ополаскиваю в тазу лицо, а потом принимаюсь оттирать пол. Только когда исчезает последняя капля грязи, я могу вздохнуть спокойно.
Я надеваю чистое, но слишком большое платье и иду на кухню. В животе урчит. После ночной прогулки меня терзает дикий голод. В коридоре меня встречает запах безупречного золотистого печенья и яичницы, и ноги сразу устремляются к его источнику.
Вся семья собралась за столом, но сегодня они непривычно тихие. Я сажусь на свой стул, тянусь за печеньем – и понимаю, что все смотрят на меня, только когда кладу его себе на тарелку. Внутри мгновенно завязывается холодный плотный узел. Дара шипит мне в ухо.
– Что… что-то не так? – спрашиваю я. Головокружение волной накатывает на меня, и я радуюсь, что сижу. Я впиваюсь ногтями в колени.
