Потому что, как сказала владелица пансиона, войти туда можно, а вот выйти…
Очень сложно – это для обычных пациентов.
А для необычных нереально.
Значит, если Ирина не могла покинуть клинику, то выходило, что она, Анжела, должна была попасть туда.
И помочь девушке, которая попросила ее об этом.
Вечером Анжела поболтала по телефону с Ванькой, ничего ему, однако, о факте своей беременности не сказав.
Не могла же она ставить его в известность об этом знаменательном событии, которому надлежало изменить и его, и ее жизнь, вот так, находясь за тысячи километров друг от друга.
Скажет, когда в ближайшие дни снова заключит в свои объятия.
– Я тебя люблю, – сказал он на прощание, и Анжела ответила:
– И я тебя тоже!
Нет, не я, а мы: она сама, разумеется – и их сыночек, который был у нее в животе.
Что же, после того как она узнала, где находится Ирина, предстояло действовать – и проникнуть на территорию клиники доктора Шметтерлинга.
Только вот как?
Вряд ли если она позвонит в ворота, те откроются и ее пропустят вовнутрь.
В клинике незваных гостей явно не ждали – тем более в такой клинике.
Значит, предстояло что-то придумать.
И она придумала.
Поэтому ночью, с ноутбуком на коленях, она зашла на страницу клиники, отыскала электронный адрес пресс-службы и отправила небольшое послание.
Оставалось только ждать.
Пресс-служба клиники работала оперативно, и ответ пришел уже следующим утром.
Положительный!
Уже во второй половине дня Анжела сделала то, что так хотела осуществить: позвонила в ворота клиники и приветливо помахала рукой в камеры наблюдения.
Ворота медленно открылись.
Она в автомобиле покатила по дороге мимо аккуратно подстриженных газонов и деревьев и кустарников, из которых садовники сделали милых животных. И вспомнила выражение Вальки, что убийца в классическом детективе – всегда садовник.
Ну, этой клиники это вряд ли касалось.
У порога старинного замка, в котором и располагалась клиника, ее встретила молодая улыбчивая женщина, протянувшая ей руку.
– Мисс Джонс? – произнесла та, встречая Анжелу. – Добрый день! Должна сразу сказать, что я с большим удовольствием читаю «Дискавери»!
Анжела поступила так, как единственно могла поступить: отправила пресс-службе запрос со своего электронного адреса журнала с восторженным комментарием относительно архитектурных особенностей здания, в котором располагалась клиника, окружавшего его парка и запроса о том, чтобы провести эксклюзивную съемку для дальнейшей публикации фотографии в новом номере «Дискавери».
Она поймала их на том, на чем, наверное, только и могла поймать: на тщеславии.
Не зря же это один из смертных грехов.
Девица из пресс-службы самолично провела ее по парку, и Анжела сделала ряд фотографий – и правда занятных.
– Какой необычный дом! – заявила наконец она. – Великолепный образчик историзма!
Работница пресс-службы усмехнулась:
– О, вы считаете, что это творение девятнадцатого века в стиле семнадцатого? Нет, это подлинный французский замок, который стоял когда-то в долине Луары, был куплен первым владельцем поместья, разобран по кирпичику и перевезен на корабле за океан!
Анжела быстро заявила:
– Читатели «Дискавери» будут в полном восторге! Я ведь могу сделать несколько снимков интерьеров?
Работница пресс-службы извинилась, отошла, позвонила куда-то по мобильному, а затем пропела:
– Да, конечно же, это не проблема!
Они, вернувшись к замку, вступили в просторный величественный холл.
Отчего-то Анжелу пронзило воспоминание: примерно такой же был и в особняке Артура.
Пожилой солидный человек в белом халате встретил их – оказалось, что это заместитель главного врача клиники.
Он, как и сотрудница пресс-службы, был большим поклонником «Дискавери».
– Для нас такая честь визит такого известного фотографа, как вы!
Гм, а что бы сказал входивший в совет директоров Джерри Уайтсток, узнай он о ее визите?
Вряд ли был бы в таком уж восторге, однако он явно не отдавал никаких распоряжений не пускать ее сюда, потому что и предположить не мог, что она вообще сюда когда-либо наведается.
– Поверьте, и для меня тоже! – парировала Анжела. – И для меня тоже!
Она сделала ряд снимков холла, ее провели по большому коридору, обшитому темными дубовыми панелями и уставленному рыцарскими доспехами.
– Какие у вас чудные цветной витражи! – заявила она, в очередной раз нажимая на спусковой крючок своей камеры. – Наверняка у вас в замке имеются и другие мотивы!
Как оказалось, имелись – ее даже провели в ту часть здания, где располагались управленческие структуры.
Анжела увидела, что вход на территорию собственно клиники отгорожен при помощи массивных дверей, отпиравшихся при помощи специальной ключ-карты.
Которой у нее, конечно же, не было.
Она попыталась вытянуть у заместителя главного врача информацию о пациентах, и тот благодушно рассказал несколько баек о «звездах», что проходили здесь лечение, впрочем, не называя ни единого имени.
– Великолепно! – заявила она. – А где у вас еще есть витражи? Наверняка там!
И она указала на одну из дверей, которая вела на территорию с пациентами.
– Да вы правы, однако, думаю, ваш визит туда слишком взбудоражит тамошних обитателей. Знаете ли, они далеко не всегда уравновешенны…
В особенности если их похищают и силком привозят через всю страну, запирая, конечно же, против твоей воли, пусть и в элитном, расположенном в привезенном из-за океана французском замке, сумасшедшем доме.
– Но мы не можем упустить такую возможность! – заявила Анжела. – Неужели вы не сделаете исключение для читателей «Дискавери»?
И лукаво посмотрела на заместителя главного врача.
Шествуя по коридорам клиники, Анжела удивилась: практически ни единого пациента вне своих апартаментов она не увидела. Только сновал обслуживающий персонал, толкавший тележки с едой, лекарствами и бельем.
Похоже, это был не только элитный сумасшедший дом, но и тюрьма.
– История нашей клиники восходит к самому доктору Рихарду Шметтерлингу, который еще до всемирно известного Зигмунда Фрейда разработал теорию о влиянии подавленных сексуальных желаний на человеческую психику…
