Я хотел отказаться — зачем мне вообще сдался это «Сбитень»? Но Катя перебила:
— Отлично! Тогда там все и встретимся?
Все? — насторожился я. Кто еще — все? Так, нужно срочно поковыряться в памяти, чтобы понять кто…
— Пушкин! — на этот раз голос раздался громко и строго.
Учитель.
— Встаньте!
Ох, не люблю, когда мне в таком тоне что-то приказывают. Руки сами чешутся набить морду за такое. Но тут так не принято — учителей тут уважают. А за грубость, — не говоря уже про избиение, — пущенное в сторону учителя, можно получить вплоть до отчисления, чего мне сейчас край как не нужно.
Впрочем, я тоже учителей уважаю, особенно если они преподают боевые искусства.
Я поднялся.
— С кем вы там все болтаете? — спросил преподаватель, раздраженно потрясывая подбородком.
— Я? Ни с кем!
Катя благодарно кивнула мне, за то, что не выдал ее.
— Ни с кем? — повторил учитель. — Тогда расскажите мне о чем я вам битый час уже рассказываю.
Я напряг мозг, пытаясь вспомнить хоть слово. Бесполезно. Одно сплошное монотонное жужжание.
— Хорошо, давайте подскажу, — чувствуя свое превосходство и желая поиздеваться дальше, продолжил учитель: — Я говорил об проективных алгебраических многообразиях и пределах степеней простых тел.
Было слышно, как скрипят мозги учеников, тема была им явно не по зубам. Но только не мне. Я не растерялся.
Меня таким не проймешь.
— Так чего о них говорить то? — резонно спросил я. — Давно же доказано, что элептические кривые стремятся к бесконечности через третью прогрессию.
— Как… что… — смутился учитель. — О чем это вы?
— О том, что все уже известно. Зачем об этом говорить? Или это просто повторение пройденного материала?
Я оглянулся. Катя пожала плечами.
— Как это… известно? — еще больше растерялся учитель. Глаза его округлились. — Ведь это же гипотеза! Она еще не доказана…
Потом, прокрутив мои слова у себя в голове, он растерялся окончательно.
— И ведь действительно…. через третью прогрессию… к бесконечности. Пушкин, кто вам… как это…
Учитель попятился назад. Грузно плюхнулся в кресло.
— Вы это где прочитали?
— Нигде, — тут же произнес я, понимая, что сболтнул лишнего. — Просто думал, размышлял.
— Размышляли, значит?
Учитель схватил карандаш, оторвал от тетрадки одного из учеников лист, принялся что-то лихорадочно записывать.
Потом вновь откинулся на спинку стула. Вид у учителя был совсем растерян.
— Вот что, Пушкин, — произнес преподаватель. — То, что вы размышляете — это хорошо. Но от урока не отвлекайтесь. А про третью прогрессию… в общем, не время вам думать об этом. О чем-нибудь другом размышляйте. Вы молоды, вам о девушках думать надо, а не об этом всем. Об этом позвольте мне подумать. Вы про третью прогрессию забудьте. Неверная она. Еще проверить надо, расчеты сделать, но я чувствую, что не верная она.
— Хорошо, — пожал я плечами. — Как скажите.
Учитель закончил записывать, взял бумажку. Свернул ее в несколько раз и спрятал в нагрудный карман. Потом взволнованным голосом произнес:
— Урок окончен. Все свободны.
Мы вышли из кабинета и вместе с Катей направились во внутренний дворик школы. Сначала я был скептически настроен идти в непонятное место с не менее непонятным названием «Сбитень». Но узнав, что там можно выпить чего покрепче, поменял свое мнение.
Выпить и в самом деле нужно было.
Возле кряжистого дуба нас встретили четверо.
Я понял, что это были те самые друзья, про которых говорила Катя. Что ж, нужно принимать правила игры, если не хочу быть рассекреченным. А значит надо узнавать, что это за ребята, с которыми дружил прошлый Пушкин.
Первый был полноватый парнишка, с курчавыми светлыми волосами. На пальце виднелся перстень с буквой «В» и совой слева. Память подсказала — это был Федор Ильич Ваменко, младший сын одного знатного рода.
Второй, точнее вторая — крепкая девушка, с короткой прической. Ее мускулатуре позавидовал даже я. Однако общие грубые черты тела женственности не убавляли и не превращали ее в мужланку, хотя по повадкам она именно такой и была. Тамара Алексеевна Корнеева. Не сказать что из знатного рода, но и не из простых. Крепкий середнячок, отец из бояр, торгующих какими-то электронными деталями для оборонки и поднявшийся на этом.
Третий — под стать ей здоровяк. Квадратные похожие на молоты кулаки, такая же голова. Из рабочих. Я даже удивился — как так? В школу берут и таких? Память подсказала — Сергей Бульмяк, а именно так его звали, показал отличнейшие результаты по физподготовке. В борьбе-за-вороток он добился потрясающих результатов. Заняв первое место по областным соревнованиям, он обеспечил себе место в школе. Всякий раз, выступая от имени своего учебного заведения на соревнованиях и получая призовые места, он обеспечивал и дальнейшее свое обучение. Ему ставили «тройбаны», особо не спрашивали, понимая, что он тут только для того, чтобы поддерживать высокий спортивный имидж Школы.
Четвертым оказался худой как жердь паренек. Иосиф Сертаков. Когда-то из знатного рода, теперь же представитель увядающей фамилии. Отец умер, наследником стал старший сын, все спустил на игорные дела, погряз в долгах. Пока жива мать — Иосифу еще как-то удавалось держаться в школе. Да и знания имелись у паренька. В компьютерах он шарил.
«М-да, — угрюмо подумал я, оглядывая присутствующих. — Ну и компашка».
— Ну ты даешь, парень! — воскликнул Федор, поправляя курчавые длинные волосы, которые так и норовили спасть на глаза. — Отличился!
— Тебя сегодня как будто подменили, — произнесла Катя. — С Крысой подрался, с преподом по математике на какие-то темы общался, о которых никто даже и не слышал. Что с тобой?
— Стресс, — ответил я первое, что пришло в голову.
— Это из-за того случая? — осторожно спросила Катя. — Из-за стрельбы на сеансе мадам Шерер?
Я кивнул. Версия эта меня вполне устраивала.
— Расскажи! — тут же произнес Сертаков.
Длинной шеей и худым лицом он походил на жирафа.
— Иосиф, не приставай к нему! — пробурчала Катя.
— А чего?
— Захочет — расскажет. Думаешь, приятно ему об этом вспоминать? Да и от Крысы ему влетело знатно.
— Я думал, он тебя убьет.
— Это я его чуть не убил, — ответил я.
— Ну так что, в «Сбитень» идем или тут торчать будем? — сказала Катя, потерев ладони.
— Идем! Конечно! Я только «за»! — подхватили остальные.
