Постепенно выстужает — причем я чувствовал, что сейчас могу этому воспротивиться. Все же убивать нас никто не будет. Черных между тем довольно резко схватила сумку Алисы, явно намереваясь вытряхнуть содержимое на пол. Но остановилась буквально за мгновение до.
Я мог остановить ледяные щупальца накатывающей холодной ярости, но не стал этого делать. Потому что, похоже, быстро мы отсюда по плану не уйдем. Здесь и сейчас мать, а потом ожидающий своего личного триумфа сын собрались отыгрываться на нас за былые поражения или обиды.
— Уважаемая Татьяна, не-знаю-как-вас по отчеству. Давайте вы не будете этого делать, и мы сейчас все вместе проедем в отдел милиции, где разберемся в произошедшем рамках закона.
Свой собственный голос я услышал как будто со стороны.
На меня уже накатило — буквально выстудило ледяным спокойствием, заполняя ледяной яростью и превращая в машину для убийств. Я даже не пытался сопротивляться ледяным щупальцам, понимая, что чем дальше, тем будет хуже ситуация — пока же у меня хотя бы руки свободны. И сейчас, гоняя возможные пути развития событий и пытаясь выбрать из плохих и очень плохих вариантов, я вдруг понял, что делать такой выбор не готов.
— Не будем делать чего? Вот так делать? — поинтересовалась у меня Татьяна и вывалила содержимое сумки на пол. — Или что не будем делать? — пнула она ногой кучу вещей, так что мишка с красным бантом отлетел в сторону.
Алиса, доселе сохранявшее спокойствие не выдержала, взвизгнула и бросилась на бывшую мачеху. Весовые категории оказались несопоставимы — Алиса лишь чуть ниже, но раза в два с половиной (или в три с половиной) тоньше и легче. Нет, она даже попыталась ударить, но получила размашистого леща. Хрупкая по сравнению с массивной Татьяной Алиса мигом отлетела в сторону, только волосы взметнулись.
— Ой, а это что? — вдруг наклонилась Татьяна и выдернула из кучи рассыпавшихся по полу вещей небольшой мешок из красной бархатной ткани с логотипом в виде белого ушастого зайца.
Распустила шнурок, высыпала содержимое на пол. Ну да, понятно за чем среди прочего мы ехали — на полу оказались игрушки из наборов, которыми девушки даже перед близкими подругами не всегда хвастаются. Наверное, именно поэтому Алиса и хотела вещи из квартиры забрать, чтобы вот это вот никто не нашел.
— Балуешься, красотка? — наклонившись, выцепила одну из интересных игрушек Татьяна, взяв ее двумя пальцами.
После этого Черных засмеялась. Смех у нее оказался гулкий, как из бочки. Почти гогот. Небольшая розовая игрушка, кстати, уже была небрежно отброшена с показательной брезгливостью. Полетела она в сторону Алисы, едва ей в лицо не попала.
Стоящие рядом со мной телохранители наверняка превосходили меня в выучке. Но скорость реакции — это не только про действия, это и про внутреннее согласие на это действие. Я уже был готов убивать, у меня не было никаких психологических барьеров. Я уже принял решение и уже действовал. А вот они — пока нет.
Поэтому я и успел раньше.
Оружия у меня с собой не было — зато у меня была ручка, которой мы писали объяснение. Хорошая ручка, металлическая. Как «Паркер», только «Пионер» называется. Она и воткнулась глубоко в глаз тому, что стоял от меня слева, пройдя под нижним краем линзы солнцезащитных очков, а после второго, забивающего удара ладонью входя глубоко в мозг. Я уже был за спиной телохранителя и запустив руку ему за пазуху, вытаскивал пистолет из наплечной кобуры.
Хлопнуло два выстрела, и второй обмякший телохранитель — он успел достать оружие, но не успел на меня его направить, начал заваливаться на пол. Я уже приставил ствол под подбородок тому, которого удерживал сзади и нажал на спуск. На лицо мне брызнуло взвесью кровавых капель — оба тела упали на пол практически одновременно.
Я в этот момент обернулся к лохматому другу Альберту — который вскочив с дивана открыл от удивления рот и смотрел на меня, не в силах осознать изменившуюся реальность.
Три выстрела, все три в живот. Почему так, даже не думал — демоническая составляющая взяла верх на человеческой, я просто действовал. Я не думал, почему так делаю, но точно знал зачем — чтобы мой лохматый друг гарантированно умер, но умер не сразу.
Альберт схватился за живот, где на белой футболке расплывались красные пятна и начал заваливаться. Ноги у него подогнулись, он рухнул на пол прямо перед диваном, на котором только что сидел. На него я больше не смотрел, а повернулся к Татьяне. Лицо женщины исказило гримасой ужаса. Она уже осознала, что происходит что-то страшное, но еще не осознала и не приняла полностью произошедшее.
В человеческом обличье, еще совсем недавно, я переживал что сложная ситуация не может иметь простого решения — когда нет человека, нет и проблемы. В моменте демонической сущности такого вопроса передо мной не стояло — все сразу стало крайне легко и просто.
Опустив пистолет, я двинулся к ошарашенной Татьяне. Она все еще не до конца поняла, что произошло, только открыла рот для крика. Но не кричала — хватала ртом воздух и пятилась. Попыталась что-то сказать, в защитном жесте выставив перед собой сумочку. Дизайнерская, думаю. Денег как мой оставшийся в Майами форд Кугуар наверное стоит.
Пятилась Татьяна в сторону летней террасы и уже вышла на свежий воздух.
— Надо было ехать в отделение, — сказал я негромко, проходя следом за ней.
Татьяна Черных все же закричала, а я — сделав три быстрых шага, ударил ее ногой в живот. Точь-в-точь как спартанский царь Леонид бил, когда отправил прибывшего на переговоры посла в полет.
За спиной Татьяны, как и у посла в фильме, тоже была пропасть — только не бездонная, а высотой всего в пять этажей. Улетела она туда, мелькнув туфлями с красными подошвами — ограждение не стало для нее преградой, она через него просто перевалилась, настолько удар был силен, даже не ожидал от себя.
Когда снизу раздался звон лопнувшего стекла, сопровождаемый скрежетом смятого железа, я уже был у перил летней террасы и смотрел вниз. Упала Татьяна точно на крышу того самого автомобиля, который занял передо мной парковочное место.
Да, бывает и так, когда маленькая победа волею случая превращается в большое поражение — невольно вспомнил я торжествующую улыбку дамы, которая заняла парковочное место раньше меня.
Ледяной холод ярости в этот момент у меня вдруг отступил. Причем мгновенно, словно покрывало сдернули; я снова смотрел на мир теплым человеческим взглядом. В голове, правда, уже набат стучал — похоже, я совершенно недооценил размеры того блудняка, в который вписался по итогу такой простой поездки в город.
— Несчастный случай, она поскользнулась! Сейчас мы спустимся, подождите! — крикнул я капитану Листратову, который вышел из милицейской машины и ошарашенно на меня смотрел снизу вверх.
Только сейчас я вспомнил, что у меня в руках пистолет — несмотря на пять этажей высоты, капитан Листратов его явно заметил. Пожав плечами извиняющимся жестом, я развернулся и зашел в комнату, где Алиса заканчивала торопливо собирать раскиданные по полу личные вещи обратно в сумку. Надо же, не в ступоре, быстро собралась с мыслями — молодец. По пути я подхватил плюшевого медведя, сунул его девушке — Алиса сразу прижала его к груди. Глаза как блюдца, сама бледная как мел — отчего ярче заметны ручейки крови из разбитой губы.
