Сидение в гостинице закончилось к вечеру четвертого дня, когда в Нью-Йорк прилетел Родионов. Немногословные охранники проводили меня к нему в кабинет на верхнем этаже главного здания, откуда открывался панорамный вид на благополучный и яркий Манхэттен.
Сейчас, когда на землю опустилась темнота, контраст еще более заметен, чем при свете дня. Улицы сеттльмента на острове ярко освещены, а за естественной преградой пролива — погруженная во тьму зона Нью-Йорк, в районах которой нет повсеместного уличного освещения, и лишь в редких местах заметны крупные очаги электрического света. Самый яркий из которых — аэропорт Ла-Гуардия, тоже островок благополучия.
«Все, чего касаются лучи солнца — благополучная земля, Симба. — А что там в тени? — Криминальное гетто, лучше туда не ходить», — перефразировал я фразу из мультика про Короля льва из моего мира.
Бросил последний взгляд в окно, оглядывая темные районы Нью-Йорка, ставшего зоной, а не городом и прошел ко столу, за которым меня терпеливо ожидал Родионов.
— Если коротко: волноваться не о чем, мы договорились, — сходу резюмировал он достигнутый результат.
— Ясно. Что это было?
— Ты про попытку увезти тебя по повестке?
— А было что-то еще?
В ответ Родионов довольно странно пожал плечами. Так, а действительно, что еще было в Москве, кроме бегства из гостиницы и разговора со Станкевичем? Не просто же так он спросил? Думай голова, думай, что там еще было?
Похоже, спарринги с морпехами выбили у меня не только ненужные мысли, но и нужную сообразительность, что-то даже догадок никаких близко нет. Отвлек Родионов, который начал говорить.
— Это был, как нам довели, эксцесс исполнителя. Тебе просили передать официальные извинения и сообщить что все не так, как выглядело. Виновные в применении столь топорного подхода будут наказаны.
— Ну да, ну да, — покивал я.
Родионов усмехнулся, всем своим видом показывая, что полностью со мной и проявленным скепсисом согласен. Эксцесс исполнителя, конечно: сначала попытаться меня упаковать даже не поздоровавшись, используя для этого безликих исполнителей, а после — блокировать гостиницу масштабными силами военной полиции, чтобы вручить мне повестку.
— Кто это был?
— Если в общем, работало военное ведомство.
— Если в частности, кто там конкретно?
Родионов только плечами пожал.
— Не знаю. Серьезно не знаю. Известно, что военная разведка достала информацию о тебе у британцев. Да, я склонен верить — хотя они там у них в парламенте как дома что ли, не понимаю. Но именно так на тебя и вышли, дальше ты видел — решили забрать себе, сначала по-тихому, потом по-громкому.
Я почувствовал в словах Родионова недосказанность.
— Но?
— Но ради того, чтобы вызвать тебя повесткой, было сделало довольно много движений. Ты же понимаешь, что фарш обратно не провернешь, приказы не отменишь и дивизии в расположения не вернешь?
— Аж целые дивизии двинули, чтобы меня на службу вызвать?
— Внеплановая проверка боевой готовности армейского корпуса.
— Серьезно.
— Согласен, широко размахнулись. В общем, наши… ведомства, так скажем, договорились. По итогу ты заплатишь потом административный штраф без суда, предъявив доказательства утери общегражданского телефона как средства связи и подтверждение уважительных причин невозможности личной явки. После того, как поступишь в офицерскую школу Береговой охраны, претензии к тебе будут сняты автоматически. Начало обучения в начале июня, как и обговаривалось ранее. За это время действуем по старому плану: ты передаешь все знания, которыми обладаешь и помогаешь их структурировать. Единственное изменение — теперь твоим куратором будет не только Юрий Семенович, но и пара человек от наших коллег из военного ведомства.
— Кто?
— Один из них Сергей Антипенко, ты должен его знать.
— Знаю.
Надо же, наш бригадный замполит. Неожиданно, но приятно — майор грамотный мужик, так что проблем никаких не вижу. Могли бы вовсе с самого начала его ко мне отправить с беседой и проблем никаких бы не было. До сих пор как вспомню, как едва не убился во время прыжка с парашютом с тридцать третьего этажа, так вздрогну. Вот почему сразу нормально было не сделать?
— Кроме него, рядом с тобой от наших коллег будет еще один член рабочей группы, ответственный за практическое применение знаний. Кто конкретно, не знаю пока, думаю пришлют какого-нибудь узконаправленного специалиста.
— Ганфайтера что ли?
— Кого? А, типа боец на все руки мастер… да, думаю да, что-то вроде.
— Хорошо.
— Еще один момент. Не то чтобы неприятный, но…
— Да?
— Так как ты не явился по повестке в установленный срок, ты — сам понимаешь, уже в союзном розыске. По своей линии мы потом сделаем тебе выписку из нашего ведомственного санатория, где ты, как Максим Царев, находился с начала апреля и до будущего поступления в офицерскую школу Береговой охраны, так что в личном деле у тебя будет чисто.
— Как «Максим Царев»? — понемногу начал понимать я, куда клонит Родионов.
— Да. Как «Максим Царев» ты в настоящий момент лежишь в санатории после тяжелого отравления. Сам же сейчас сходишь на третий этаж, там тебя сфотографируют на документы и соберут биометрию. И уже через пару часов ты получишь новую личность и на время станешь резидентом свободного города Майями.
— Негром что ли?
— Да, станешь не-гражданином. Не рекомендуется употреблять слово «негр», оно несет оскорбительную коннотацию.
— Так я же сам негром буду, мне можно. Это вам употреблять нельзя, чтобы меня не оскорбить.
— Хм. Ну да, действительно, — неожиданно озадачился Родионов; я вообще-то в шутку говорил, а он серьезно воспринял, надо же.
— Что будет после?
— Интересный вопрос, — усмехнулся Родионов, который сразу понял, о чем речь. — После того, как ты закончишь офицерскую школу и получишь чин лейтенанта, я предлагаю тебе самостоятельность на полном самообеспечении, в условиях небольшого контроля со стороны нашего ведомства и, естественно, всей необходимой помощи с нашей стороны. Ресурсы на это у тебя будут, и немалые — в том числе материальные. И еще у тебя будут возможности и практически неограниченный спектр свободы в действиях, направленных на защиту нашей цивилизации.
— Как-то размыто звучит. Если поподробнее?
— Подробнее пока никак, потому что над этим «поподробнее» я пока работаю. То, что озвучил — это общая концепция, в рамках которой мы договорились о выделении тебе самостоятельности в рамках «чтобы ни вашим, ни нашим». Ты же понимаешь, что стал конфликтом интересов двух конкурирующих организаций? И просто так теперь тебя отпустить никто не может, поэтому все сейчас за компромисс.
