В этот момент отстраненно подумал о том, что как Матвей не понимал, что Дэвид с ним соревнуется в литрболе, получается и я не понимал, что все последние дни Жанна меня выводила на эмоции. Явно провоцируя на попытку снова сблизиться, провоцируя меня сделать первый шаг. Только сейчас я вспоминал и понимал вроде бы невинные намеки, якобы случайные касания, все наши вечерние вылазки, во время которых Жанна получается сознательно держала дистанцию, рассчитывая именно на мою инициативу.
Впрочем, мысли обо всем этом постепенно выкидывало из головы, потому что недавние мягкие и нежные объятия постепенно переходили на иной уровень. Мы никуда не торопились, но постепенно движения становились резче, объятие все крепче — и вскоре Жанна уже демонстрировала такой темперамент, что даже после трех суток в Сестрорецке для меня ее бешеная страсть оказалась сюрпризом. Она лишь поначалу душила крики подушкой или пробовала гасить их поцелуями, но совсем скоро уже не стеснялась. Или просто потеряла голову.
Я опасался, что на громкие крики Жанны прибежит наша охрана, а потом просто забил и забыл об этом. Меня самого накрыло уносящей волной так, что вообще все вокруг — кроме гибкого тела в объятиях, перестало существовать.
Даже не знаю, сколько прошло времени до того момента, пока я осознал себя лежащим на спине на смятых простынях. Жанна обнимала меня, при этом отстранившись — жарко, мы оба мокрые от пота. Но при этом я все еще держал руку запустив Жанне в волосы, а она закинула на меня ногу.
Постепенно собирая в кучу мысли и восприятие действительности, я думал о том, что нечто подобное у меня было всего один раз — и тоже с ведьмой. Правда, в тот раз это была королева-ведьма; именно от нее я получил иногда так помогающую, а иногда так мешающую мне жить частицу демонической души.
Интересно все же, что будет, когда Жанна окажется в зоне действия Сияния, и как она сможет удивить?
— Интересно, что с нами будет дальше? — почти в унисон моим мыслям не очень внятно прошептала Жанна. Она отстранилась еще дальше, так что я отпустил ее волосы. Жанна сразу перехватила мою руку и начала мягко покрывать ее поцелуями.
— Что? — не сразу уловил я смысл сказанного.
Жанна не ответила — отпустила, почти отбросила мою руку, перекатилась по кровати и соскочив на пол прошла к окну. Я некоторое время лежал и смотрел на ее фигуру, в лунном свете на фоне оконного проема сравнимую красотой с обликом богини.
Несколько минут Жанна стояла молча. Она не оборачивалась, смотрела на воды ночного океана. Я соскочил с кровати и подошел к ней. Когда встал рядом, Жанна отвернулась было, избегая взгляда, но я взял ее за плечо и повернул к себе. И с удивлением увидел дорожки слез на ее щеках.
— Я не хочу тебя потерять, — шепнула Жанна.
«Что?» — крайне поразился я сказанному, но проявляя ум и сообразительность не сказал это вслух. Еще хорошо, что избегая смотреть в глаза, Жанна не увидела в моем взгляде удивления.
— Хотя бы этот месяц ты еще будешь моим, — крепко прижавшись, прошептала она, щекоча губами мочку уха, которую тут же прикусила.
Я задумался было над ее словами, но Жанна уже опускалась на колени, спускаясь дорожкой поцелуев вниз по моей груди.
Она действовала порывисто и даже жадно, словно не желая терять не только меня, но и время, которого у нас оставалось… чуть больше месяца, много это или мало?
Глава 7
«Ах, если бы мечта сбылась, какая жизнь тогда бы началась!»
Строки этой песни из советского мультфильма преследовали меня уже не первый день. Умные люди не зря советуют бояться своих желаний, которые имеют обыкновение сбываться — вот и я на себе полностью прочувствовал это утверждение. Грустил-грустил недавно в питерской промозглой весне, мечтая о лете; теперь же, как говорится, получите-распишитесь.
Жарко. Жарко и влажно. Уже в мае, пока мы еще оставался в Майами, полностью прочувствовал жару на себе. Сейчас же, в первых числах июня, солнце жарило вообще немилосердно. Я сначала сопротивлялся внутренне, но все же постепенно начал с тоской вспоминать прохладу промозглой питерской весны, с приятно охлаждающим моросящим дождиком, а также с не всегда приветливыми, но всегда освежающими порывами ветра, встречающими тебя на улице. Вот она, неуловимая прелесть погоды, когда комфортную температуру можно отрегулировать слоями одежды. Здесь и сейчас же мне оставалось только плавиться как масло на сковородке.
На остров Ки-Уэст мы прилетели сегодня утром, вместе с Дэвидом Мэйсоном. Он больше не был прокурорским сыном — его отец недавно лишился должности. После этого закрутились (или уже заранее крутились) где-то наверху шестеренки процессов, которые привели к тому, что Дэвид Мэйсон-младший стал Давидом Майским и отправился вместе со мной на курсы подготовки офицеров Разведывательной службы Береговой охраны Советского Союза.
С утра до самого вечера мы проходили медицинские осмотры, обследования и бегали по широкой территории учебной базы с документами, оформляясь. Вопреки ожиданиям, все проходило довольно рутинно. За редкими исключениями. Первое общее: всех прибывших просвечивали фонариком, проверяя глаза. Второе индивидуальное: почти каждый открывший мое личное дело считал должным удивиться тому, где я проходил КМБ.
— Арктическая бригада? — отвлекая от мыслей о приятной прохладе с некоторым удивлением посмотрел на меня очередной офицер.
Удивление вполне обоснованное, впрочем. Базы как российских, так и советских вооруженных сил располагались по всему земному шару, в самых разных климатических зонах. Случаи, когда кто-то кардинально менял специализацию, переходя из арктических войск в тропические, были довольно редки. Тем более мой случай, когда я из Береговых войск ВМФ отправился в Береговую охрану — которая в этом мире не являлась частью Пограничных войск, а была отдельным видом вооруженных сил. Береговая охрана здесь находилась в прямом подчинении Министерства государственной безопасности Советского союза, частью которого уже являлась Федеральная служба безопасности Российской Федерации.
И даже если и происходили подобные переводы, то по логике мне скорее следовало бы отправиться в учебную часть Береговой охраны на Аляске. Впрочем, о причинах подобного меня никто не спрашивал, хотя недоумения от своего присутствия я увидел довольно много. Даже Дэвид, теперь ставший Давидом, со своим неидеальным русским не обращал на себя столько внимания, как я. Но постепенно рутина оформления нас затянула все глубже, и я уже перестал обращать на это внимание.
К вечеру нас разместили в блочном типовом здании вытянувшихся по территории казарм, первый этаж которых выкрашен в песочный, второй — в белый цвет. У каждого учебного взвода было отдельное здание, и в этом царстве одинаковых модульных коробок нам нужно было ориентироваться на цифру три.
Третий взвод.
Тридцать шесть человек разных возрастов, званий, войсковых принадлежностей и национальностей собралось к вечеру в кубрике третьего взвода. Да, о том что плац здесь — палуба, тумбочки — рундуки, комнаты — каюты, стены переборки и прочая, нам сообщили с самого начала. В Береговых войсках такого не было, кстати, мы на КМБ вполне обычно жили, не как флотские люди.
