Мои слова между тем встретили общим молчанием — похоже, все в воображении примеряли демонический взгляд на мое лицо. После этого было задано еще несколько вопросов, а еще чуть погодя разговор как-то сошел на нет. Сначала никто не расходился — все же все (кроме меня) только что в буквальном смысле коснулись иномирового вторжения. Не только на экране, когда смотрели видео, но и во дворе, где лежали останки двух измененных Тьмой девушек.
Потом Семенович прокрутил свежеприсланные видео, на которые я поглядывал краем глаза. Потому что думал об убитых культистках. Понятно, что если переиграть случившееся — по-иному действовать я бы не стал. Но. Если бы меня хотели убить, Анфиса могла сделать это например в клубе, причем без особых проблем.
Не сегодня, так завтра. Или нас хотели убить сразу всех? Или не просто убить, а захватить чтобы… чтобы что? Поговорить? Увезти и обратить во Тьму? Или же нас вообще не хотели убивать, а для начала просто войти в круг общения и… и что дальше? Следить, или попытаться договориться?
Последний вариант, кстати, невероятным не выглядел — темные культисты вполне договаривались с элитами других миров. Но сегодня, как понимаю, окно возможностей переговоров именно лично со мной я серьезно сузил.
Как следствием произошедшего стал перевод нас на казарменный режим и ограничение свободы передвижений. О чем, кстати, отвлекая от мыслей, только что сообщил Семенович, озвучив решение вышестоящего командования.
Сюрпризом, после случившегося, конечно не стало. И теперь оставшиеся апрельские деньки, как и весь май мы должны провести безвылазно на вилле. Занимаясь прежним делом, а именно — мне рассказывать все что помню и знаю, остальным прилежно записывать все что говорю, а также задавать наводящие вопросы. Но уже без прежней вечерней вольницы и с усиленной охраной.
Так-то мотивы решения я понимал прекрасно, все же опасность теперь возникла неиллюзорная, это не конкурирующее ведомство, которое забрать хочет. А из меня еще не все нужные знания вытащили. Но все равно расстроился.
После объявления Семеновича о новых приказах разговоры почти сошли на нет — даже прямое столкновение с Тьмой и недавнее вторжение нечисти не перевесило информацию об ограничении свободы. Мы ведь теперь еще и на полном карантине здесь — ввиду опасности неизученной Тьмы.
Я видел, как постепенно ко всем приходит и это понимание — насчет карантина. И по мере этого все откланивались, расходясь по комнатам. Первой ушла Жанна, довольно скомкано пожелав всем спокойной ночи. После этого одновременно попрощались и Семенович с Антипенко.
Остались Дэвид с Матвеем, которые попытались было забросать меня вопросами, но я витал в облаках мыслей и раздумий, так что оба поняли, что сегодня ночью каши со мной не сваришь. Дежурно предложили выпить, и когда я отказался, взяли три бутылки виски и две бутылки колы, чтоб лишний раз не ходить, после чего отправились в беседку обсуждать произошедшее.
В гостиной после этого я остался один. Посидел немного, потом пошел в свою комнату. Разделся, завалился на кровать, но сон конечно же не шел. Да и вряд ли придет — голова буквально гудит от самых разных мыслей, тут просто не заснуть.
Окно у меня было приоткрыто, дующий с моря ветер заставлял лениво колыхаться занавески, в серебристом лунном свете выглядящие как призрачные тени. Свет я не включал, даже ночник не горел, так что выглядел этот полет занавесок довольно занятно, а при условии игры воображения возможно даже пугающе. Вот только от подобных зрелищ давно не испытываю душевного трепета — когда сталкиваешься с настоящей нечистью, глаза в глаза, перестаешь бояться обычной темноты.
Как накаркал: чужое присутствие я вдруг почувствовал ощутимо ярко. Причем информацию об этом в первую очередь мне передал импульсом перстень, который с пальца после демонстрации я так и не снял. Получается, что артефакт понемногу начинает оживать, и сигнализирует что рядом кто-то обладающий нечеловеческой силой, чьи эмоции направлены непосредственно на меня.
«Да как мне это все дорого!» — мысленно выругался я, потянувшись к прикроватной тумбочке, где лежала так выручившая меня сегодня беретта.
Глава 6
Едва слышно щелкнул замок, дверь приоткрылась и понемногу поползла в сторону. Я превратился в комок напряжения, держа дверной проем на прицеле и готовясь выстрелить в любой момент.
Мягко ступая босыми ногами, Жанна проскользнула в комнату и сейчас повернулась ко мне спиной, закрывая за собой дверь. Она старалась делать это бесшумно, но замок снова едва слышно щелкнул.
Из одежды на Жанне была только длинная футболка. Не очень длинная — едва скрывающая ягодицы. Это я отметил, когда Жанна медленно склонилась над дверной ручкой, стараясь ее отжать обратно без лишнего шума.
С моря в этот момент налетел порывистый ветер, заставив занавески подняться почти к потолку и затрепетать в залитой серебристым лунным светом комнате. Центральная ее часть, как и пространство перед дверью, лунным светом освещены. Кровать со мной в тени, и обернувшаяся Жанна сейчас просто не увидела, что на нее направлен пистолет. Я же аккуратно поставил оружие на предохранитель и опустил вниз, засовывая под кровать. Хорошо здесь мягкий ковролин на полу, без характерного щелчка все получилось.
Двигалась в сторону кровати Жанна медленно, ступала мягко и бесшумно. Я молча наблюдал, отметив как то и дело облегает ткань футболки заслуживающую внимание грудь девушки. Жанна подошла к кровати и присела на край, подогнув ногу. Она уже видела, что я не сплю и наблюдаю за ней. Глаза ее поблескивали в полумраке — то ли отсвет лунного света, то ли ведьминская сущность — в наличии которой я уже не сомневался, проявляется.
Жанна наклонилась ко мне — распущенные волосы водопадом упали сверху, ее глаза оказались совсем рядом. Теперь стало полностью понятно, что совсем не отблеск лунного света в них едва заметно блестит. В принципе, по реакции на нее перстня я это уже и так понимал, но сейчас лишний раз убедился.
— Давай будем считать, что я сдалась первой, — прошептала Жанна, наклоняясь все ниже и ниже. Так, что ее губы уже касались моих.
«Сдалась? У нас что, соревнование какое-то было?» — не сразу понял я смысл сказанного.
Едва прошептав так удивившую меня фразу, Жанна словно играя прикусила мне губу, и вдруг жадно поцеловала. Едва я ответил на поцелуй и взял ее за талию, она отпрянула и потянула с себя футболку. Когда Жанна выпрямилась с поднятыми вверх руками, ее грудь приняла такую форму, что при взгляде на нее у меня мурашками по позвоночнику повело.
Жанна отбросила футболку в сторону, и на ней оставалась всего одна, символическая деталь туалета. От которой я уже помогал ей избавиться, после чего Жанна как будто полностью потеряв голову оседлала меня, запрыгнув порывисто и резко, словно наездница. Она тут же замерла, зажмурившись и протяжно выдохнув. Я почувствовал, как ее ногти довольно ощутимо впиваются мне в плечи. Жанна при этом выгнулась чуть назад, запрокидывая голову и я снова залюбовался на ее приподнятую движением грудь.
