В течение последних 20 лет главные умы в экономике изо всех сил пытались объяснить серьезные проблемы и предложить способы их решения.
Неспособность экономистов найти четкий путь, чтобы обогнуть эти препятствия, ставит под сомнение мейнстримные экономические направления. Эта дисциплина остро нуждается в новых идеях. Пришло время, чтобы женщины помогли изменить будущее экономики.
Мейлстрим
Некоторые ученые, которые считают основы экономики сугубо маскулинными, называют мейнстримную экономику «мейлстримной» (от англ. male – «мужчина»). Критиков не удивляет, что при наличии предвзятого мужского начала экономика не может найти решения реальных проблем.
Основы современного экономического мышления заложил Адам Смит – шотландский профессор, чьи взгляды на то, что именно лучше всего для процветания общества, считались революционными (на момент публикации работ в 1759 и 1776 годах). Основной принцип Смита заключается в том, что действия любого человека абсолютно всегда мотивированы личной корыстью. В течение следующего столетия мужчины-интеллектуалы, опираясь на предположения Смита, придумали понятие «человек экономический», или homo economicus, – это расчетливая личность, которой движет финансовая выгода и которая никогда не подстраивается под большинство при принятии решений.
Несмотря на широкую критику и развитие поведенческих экономических теорий, которые теперь дают более тонкое понимание человеческих мотивов, концепция homo economicus остается основой многих современных экономических моделей. Экономистка Катрин Марсал в своей книге «Кто готовил Адаму Смиту?»162 отмечает, что Смит почти всю жизнь прожил с матерью. Она хранила домашний очаг и следила за тем, чтобы сын всегда был сыт. Она делала это из любви к Адаму, чтобы тот мог тщательнее работать над экономическими теориями – в которых, по иронии судьбы, предполагалось, что каждый абсолютно эгоистичен, и игнорировались люди, готовые что-то делать без компенсации. Такие, как его мама.
Кроме того, Смит был убежденным сторонником отмены ограничений и налогов на покупку и продажу, что теперь называется свободным рынком.
Убеждения, на которых основан свободный рынок, отчасти парадоксальны: Смит утверждал, что если каждый будет беспрепятственно удовлетворять собственные интересы, рынок сам направится в сторону эффективности и общественной пользы. Следовательно, если каждый сможет делать все, что ему захочется, появится рыночная экономика, от которой выиграют все.
В XVIII веке интеллектуалы были очарованы появлением физики и астрономии. В обеих дисциплинах использовалась для объяснения физического мира математика, и люди считали, что через измерения и расчеты ученых открываются божьи замыслы.
Математику внедрили и в экономику, потому что она придавала ей легитимность и была полезна в плане прогнозирования и визуального представления информации. Но чтобы произвести эти расчеты, экономисты должны были сначала выдвинуть некоторые предположения. В частности, о том, что каждый из нас – «человек экономический». Так наш сложный социальный мир личностей с уникальными историями, идентичностями и мотивами низвели до общества «людей экономических», которыми движет только корысть и которые принимают решения исключительно рационально.
«Человек экономический» – это нелестная карикатура на маскулинность. Но с течением веков такой подход превратился в образец того, как должны вести себя мужчины (и женщины). В экономических уравнениях не учитываются такие человеческие ценности, как любовь, щедрость, альтруизм, радость сотрудничества и общности – все эти качества считаются женскими. Если исключать их из экономической структуры, они обесцениваются, хотя от них по-прежнему зависит функционирование общества. Родитель, который заботится о ребенке дома, пока кормилец семьи работает, играет роль в экономике семьи, сообщества и страны. То же относится и к тому, кто кормит детей, когда те возвращаются из школы, и к тому, кто подвозит супругу или супруга, чтобы они не опоздали на работу. Все эти поступки относятся к экономической деятельности независимо от того, платят за них или нет.
Говорят, что если смотреть на мир сквозь розовые очки, красные флаги кажутся просто флагами. И поскольку экономисты играют огромную роль в принятии институциональных решений, существует риск того, что укрепится представление, будто бы каждую социальную проблему можно решить путем математической настройки. Сделать больницы местом для увеличения доходов и нарастить международную торговлю, сократить расходы на дома престарелых, стимулировать бизнес-инвестиции в образование (это увеличит ВВП), удержать ценность фунта и так далее.
Даже экономисты обеспокоены тем, насколько абстрактной и далекой от повседневных забот стала их дисциплина. Дюфло раскритиковала зацикленность экономистов на ВВП и доходе, назвав ее «искажающей линзой»163.
Показатель ВВП, выражающий размер и рост экономики, стал настолько привычным методом измерения национального благосостояния, что мы боимся рецессий (периодов падения ВВП) и живем в надежде на восстановление экономики (когда ВВП растет). Увеличение ВВП стало главной задачей социальной политики. Это инструмент сравнения относительных успехов стран с течением времени, и политические решения во всех областях общественной жизни чаще всего принимаются с целью усиления экономики.
Что именно входит в формулы вычисления ВВП, зависит от эпохи и страны. Правительства и статистики часто меняют формулы, чтобы показать, будто бы с экономической точки зрения у их нации дела идут гораздо лучше, чем у конкурентов. Иногда получается убедительно, порой – не очень.
В 2014 году Нигерия заявила, что обогнала другие государства Южной Африки и стала страной с крупнейшей экономикой на континенте. На самом деле никакого качественного скачка не было: просто нигерийские экономисты решили изменить формулу ВВП и включили туда показатели, которые раньше не принимались во внимание. Например, ценность скачиваемой музыки и стремительное развитие «Нолливуда» – нигерийской киноиндустрии.
Так же в 2014 году, но в другой день, экономика Великобритании выросла на 5 миллиардов фунтов стерлингов за ночь. Для 67 миллионов британцев ничего не изменилось. Дело в том, что экономисты решили включить секс-услуги в расчеты ВВП. И хотя публичные дома вне закона, а Королевская прокурорская служба описывает проституцию как форму сексуальной эксплуатации, немного финансовой магии – и секс-индустрия обрела экономическую легитимность, что способствовало росту экономики страны на 5 %.
Обширные пробелы в данных о секс-услугах заставили статистиков делать некоторые предположения: например, что в Великобритании насчитывается 60 879 секс-работников, у каждого из которых примерно 25 клиентов в неделю при средней ставке в 67,16 фунта164. В расчетах также учитывались данные из Нидерландов, которые привели к предположению, что секс-работники в Великобритании ежегодно тратят 107 фунтов на одежду, а каждый презерватив обходится им в 42 пенса165. Естественно, это упрощение параметров сложно устроенного рынка, который функционирует и в пятизвездочных отелях, и на темных улочках района Холбек в Лидсе (где создана зона легальной проституции). В него вовлечены мужчины, женщины и несовершеннолетние, а уровни согласия, злоупотребления и зависимости сильно разнятся.
