В Ба’да Аль-Нузле было пустынно, только несколько мальчишек играли в футбол. Она повернула голову в мою сторону и махнула рукой, показывая, что мне следует обогнать ее. Как раз в этом месте улица сужалась; мы приближались к тупику. Я оглянулся — девушка кивком указала налево. Ага, проход между домами, запущенный двор в окружении глухих стен. Я нырнул туда. Она тут же оказалась рядом со мной. Мы еще раз огляделись. Никого.
Вопросы посыпались с моих губ:
— Хабибати, это ты? Как ты? Где ты была?
Она стояла неподвижно и молча.
— Фьора, я так по тебе скучал, — прошептал я. — Всё, что мне нужно, это краткое прикосновение. Просто задень меня, когда идешь по улице, будто случайно. Мы же все люди, все можем совершить ошибку, верно? Я хочу вдохнуть твой запах, хочу ощутить твою кожу под своей ладонью. Я хочу слышать твой голос. Я хочу знать, что ты существуешь.
Она сделала шажок ко мне.
— Ты всё еще грустишь?
Но вот она повернулась и, всё также молча, направилась к выходу из двора. Я повысил голос:
— Почему ты ничего не объяснила? Одной записки мне было бы достаточно.
Она уходила всё быстрее, и вот уже ее черная абайя растаяла в сумерках позднего вечера. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Эта странная встреча поразила меня в самое сердце. Но что это? Передо мной на земле что-то белеет. Я нагнулся. Сложенный листок бумаги… Я поднял его и развернул. Записка от Фьоры! Я уткнулся в нее лицом и разрыдался.
Хабиби, в прошлом году учительница арабского языка в колледже попросила нас написать историю своей жизни. Она сказала, что сочинение должно занять не менее пяти страниц. Я написала тогда: «Я дочь мужчины, семья которого перебралась в Саудовскую Аравию из Эритреи два поколения назад, и женщины, семья которой приехала из Египта пять поколений назад».
Учительница потом вызвала меня к себе в кабинет и спросила:
— Дорогая, ты лучшая ученица в этом колледже. Я ожидала от тебя большего, чем три строчки. Я же просила — историю всей жизни на пять страниц. С тобой все в порядке?
Я ответила:
— Да, со мной всё хорошо. И я написала всё, что могла. — Учительница не понимала, что я говорю, и тогда я сказала: — Пока у меня нет жизни, я не смогу написать ее историю.
В тот день, когда я решилась подойти к тебе, я почувствовала, что наконец-то начала строить свою жизнь. Но в тот же день всё стало рассыпаться прямо на моих глазах. Вечером отец привел к нам в дом своего приятеля, и меня представили ему как его будущую жену. Не буду рассказывать, что было дальше, — это долгая история. С тех пор, как я написала тебе последнее послание, я борюсь с отцом и не соглашаюсь на свадьбу. Я неделями отказывалась есть, я вела себя дурно, я говорила такие вещи, которые воспитанной женщине говорить не пристало, — и всё ради того, чтобы мой предполагаемый жених и его семья испугались и передумали. Я заявила им, что у меня большие планы на будущее, что я хочу поступить в университет, чтобы потом найти работу и самостоятельно зарабатывать на жизнь. Отец в ярости, но я надеюсь, что эту битву я выиграла. Клянусь тебе, что ни один мужчина не прикоснется ко мне, только ты один! Я поклялась в этом уже давно, а я не из тех людей, которые легко нарушают свое слово. И я хочу быть рядом с тобой. Теперь я дошла до точки, откуда нет возврата. Следующий шаг мы должны сделать вместе. Я готова принять последствия нашей любви.
А ты?
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
ПОСЛЕДСТВИЯ ЛЮБВИ
1
Хабиби, надень традиционное саудовское платье. Мы встретимся в главном торговом центре Джидды у фонтана на первом этаже, а оттуда мы выйдем как муж и жена и направимся к твоему секретному месту. Надеюсь, ты знаешь, как подобает вести себя супружеским парам. Нам нельзя допустить ошибку. Всего один маленький промах, и всё. Давай, я тебе напомню: всегда иди на метр или два впереди, даже не думай о том, чтобы прикоснуться ко мне, будь спокоен, уверен и перебирай в руках четки. Я надену розовые туфли. Прости за почерк, у меня руки дрожат.
Я сошел с автобуса на конечной остановке, всего в пяти минутах от торгового центра.
День клонился к вечеру, с моря подул легкий бриз. Впереди виднелось здание торгового центра, внушительное, обвешанное гирляндами мигающих лампочек. Улицу запрудили автомобили, движения почти не было. Переходя дорогу, я проскользнул между двумя «мерседесами», но на другой полосе машины тронулись с места, и на меня стал надвигаться черный джип. Я инстинктивно бросился назад и чуть не сбил с ног прохожего.
— Ничего, ничего, сынок, — пробормотал мужчина, поправляя гутру. Со второй попытки мне удалось пересечь проезжую часть.
Я миновал Площадь Наказаний. Хотя я не хотел смотреть, мой взгляд непроизвольно отыскал белые плиты, на которых проходили казни. Я вспомнил то, что когда-то услышал от Маджида, одноклассника-саудовца.
Однажды перед первым уроком мальчик прошептал, что хочет поведать нам историю про Абу Фейсала и невинного человека. В обеденный перерыв мы все, включая Фейсала, столпились вокруг Маджида. Мальчик предупредил Фейсала, что будет говорить неприятные вещи про его отца. Фейсал сказал, что это ничего, и Маджид начал рассказ.
В прошлую пятницу его брат с друзьями наблюдали за тем, как обезглавили их соседа-пакистанца — обезглавили за убийство, которого он не совершал. Когда Абу Фейсал отрубил пакистанцу голову и охранники забрали у него меч, мальчики увидели, как капли крови, капающие с кончика меча, составили на белых плитах фразу «Я невиновен». И все, в том числе и брат Маджида с друзьями, закричали: «Смотрите, он невиновен! Аллаху акбар! Аллаху акбар!». С тех пор мальчишки со всей округи переименовали эту площадь в Площадь Невиновных.
После этого рассказа я нашел Фейсала плачущим в углу. Он плакал, потому что его отец убил невинного человека, и не мог остановиться до тех пор, пока не закончился перерыв.
Следующим уроком была арабская литература, и Фейсал сел за парту с заплаканным лицом. Ему повезло, так как учитель арабской литературы был самым добрым человеком в школе. Узнав, почему мальчик плакал, он не стал кричать, а сказал только: «Хорошо, что ты, Фейсал, не похож на своего отца».
Проталкиваясь сквозь вечернюю толпу, я вошел в торговый центр. Внутри всё сияло и сверкало, витрины ювелирных лавок горели золотом. Стоял непрерывный гул голосов, но всё же внутри центра было посвободнее, чем на улице.
Я отыскал фонтан и сел около него.
Ко мне приблизилась женщина. Я тут же подскочил, но снова сел, потому что понял: она идет не ко мне, а просто следует за мужчиной в тобе. Мимо прошли два юноши, они держались за руки, громко смеялись и жевали резинку. Выглядели они довольными и самоуверенными.
Через некоторое время проходящие мимо мужчины и женщины слились в единый поток. Слева от меня остановилась одна женщина, справа другая. «Которая из них Фьора?» — недоумевал я.
