Аделаида аккуратно выпуталась из объятий брата и, молча схватив Виктора за рукав, потащила его в кухню. В тусклом свете, заглядывающем из окна, в глаза ее бросился блик сверкнувшего металла. Она схватила нож, который Ярослава с вечера забыла убрать, закрутившись в суматохе. Как нельзя кстати, ведь пожилая няня обычно никогда не оставляла посуду не на своих местах, будучи уверенной, что тогда в дом придут демоны доесть крошки.
Одним резким движением Ада развернулась и приставила лезвие к животу Виктора. В этой темноте, казалось, глаза ее пылают от злости и отчаяния.
– Кто. Ты. Такой? – отчеканила она сквозь сжатые зубы.
– Ада, я не понимаю, – начал было Виктор.
– Говори, – рыкнула Ада, усиливая нажим своего оружия на мягкую плоть.
Но тот лишь смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Разумеется, ему было ясно, что женщина хочет знать, но предоставлять ответы, не убедившись, что оба они мыслят об одном – по меньшей мере странно, а по большей глупо.
По лицу Аделаиды покатились слезы, тело ее стала пробивать мелкая дрожь, но она по-прежнему твердо стояла на ногах, крепко сжимая нож и полная решимости воткнуть его, если будет необходимость. Молчание затянулось, ответов не было, а потому она решила дать пояснение.
– Зеленый туман забрал Амелию и Александра, – шептала она, с каждым словом, приближая оружие к выполнению своей главной цели: проткнуть и разрезать. – Такой же, из которого ты выудил книгу. Говори, – повторила она, уже более грозно.
Ее заплаканное лицо и безысходность, в которой она пребывала рассекали душу больнее любого острого клинка или заточенного меча. Смотреть на это было невыносимо.
– Виктор, я задал вопрос, – голос Его Величества прозвучал так отстраненно, словно само его присутствие здесь – лишь воспоминание. – Ты слышишь меня? – вторая фраза окончательно вернула мужчину в эту комнату.
Виктор глубоко вздохнул и потер лицо руками. Тяжело припомнить, когда он спал в последний раз, силы постепенно совсем оставляли его.
– Да, – рассеянно пробормотал он. – Да, у нас все хорошо. Только она очень расстроена исчезновением своей подопечной. Мы ищем днем и ночью, а бедная Анастасия каждый день караулит у окна, все ждет возвращения Амелии.
Король молчал, тяжело втягивая воздух и с хрипом выдыхая его.
– Можешь идти, – позволил он после пары минут размышлений. – Не подведи нас.
Поднявшись, Виктор почтительно поклонился и поспешил вернуться домой. Он уже стоял у дверей, когда позади раздался поразительно нежный тон в грубом осевшем голосе.
– А, это ты, – констатировал Василий. – Наконец-то ты зашел, долго тебя не было.
Его нередко мучила собственная память. Старому больному королю было все тяжелее держать в голове тяжелый груз воспоминаний, а потому он часто выбрасывал их как мусор.
– Ваше Величество, – поклонился Виктор. – Мы с Вами только что беседовали и я уже уходил, – спокойно пояснил он.
На что в ответ тот лишь невнятно промычал, и добавил:
– Вот как, – протянул он. – Ты смеешь перечить мне? – угрожающе кряхтел он.
Такие выходки Василия стали нормой. Тяжело злиться на того, кто настолько немощен, что не в силах самостоятельно выпить воды.
– Вовсе нет, Ваше Величество, – Виктор направился обратно вглубь покоев. – Я готов пробыть рядом столько, сколько пожелаете. Изволите ли чего-нибудь? – обходительно спросил.
– Житомир, мой мальчик, – он тихо заплакал. – Наконец-то ты вернулся, – король протянул дряхлую трясущуюся руку.
В таком состоянии Виктору не оставалось ничего, кроме как подыграть ему. Пытаться убедить короля в том, что его сын мертв было не просто бессмысленно, даже опасно. Поэтому мужчина крепко сжал ладони Василия и крепко поцеловал.
– Конечно, отец, – ответил он. – Как я мог не прийти?
На этих словах Василий зарыдал пуще прежнего. Наверное, самое жестокое в этом положении – это полное непонимание собственной боли. Ведь если голова отказывается верить, то сердце помнит и хранит всякие воспоминания.
– А где Ева? – сквозь всхлипы спросил он.
– В саду, – Виктору хотелось придумать, чем бы дополнить эту красивую ложь, но беда таилась в том, что он не понимал в какой части своей жизни сейчас находится король.
Но долго размышлять об этом не пришлось, лицо Его Величества прорезала сладостная улыбка и, судя по всему, его накрыл покой.
– Да, – шепнул он. – Хорошо мы посидели, – произнес король и тут же отправился в Соннаго.
Вероятно, там он продолжит свой путь по самым дивным коридорам его памяти. Насмешка ли это судьбы или же ее подарок тяжело судить, не разделив эту хворь. Одни порадуются тому, что умирающий может снова окунуться в теплые дни, прожить их снова. Другие же назовут это страшным наказанием Отца и жалости их не будет предела.
Виктор аккуратно высвободил руку и тихо отправился прочь из этой зловонной комнаты. По пути он дал пару поручений лекарям, дежурившим под дверью. Им полагалось ждать до конца аудиенции, чтобы ненароком не услышать то, что для их ушей не предназначалось.
Мужчина едва не бегом выскочил из дворца и быстро поднялся на ожидавшего его коня. Это прелестное животное походило на гигантского ворона. Иссиня-черная шерстка отдавала белыми бликами, создавая невообразимый контраст. Пышная длинная грива была заплетена в тугую косу.
Седлав бескрылого ворона, Виктор галопом помчался в сторону дома. Его сильно беспокоило душевное состояние семьи, а потому он старался быть рядом столько, сколько возможно.
За всю прошедшую неделю Ана мужалась как могла. Несмотря на то, что она мало ела, часто пусто пялилась в никуда, кричала, когда кто-то осмеливался подойти к покоям Амелии или навести порядок в ее собственных, девушка раз за разом рисовала улыбку и старалась поддерживать любой разговор.
Аделаида тоже усердно держала себя в руках и вела себя точно так же, как и ее дочь. Изо дня в день она бродила по городу, пытаясь найти хоть мимолетной след присутствия ее подопечной, но все было тщетно. Идти в лес для нее было непозволительной роскошью, погонись она за этой мнимой самоотверженностью и рискует оставить Ану одну. Посылать других ей не позволяла совесть.
Так и существовали девушки семьи Литругиск: обе уверены, что другой намного хуже, они прятали свои чувства в долгий ящик.
Аделаида вновь сидела, глядя на веселые огоньки в камине, держа в руках чашку духмяного чая и блюдце из того же набора. Почувствовав, что на пороге появился Виктор, она вздрогнула, а поза ее сделалась напряженной. Она крепче обхватила напиток, что костяшки пальцев побелели, голова немного вжалась в шею, плечи приподнялись. Хотелось, чтобы он ушел, но она не сказала ни слова.
– Король одобрил поиски, – сообщил мужчина, вместо приветствия.
Теперь Аделаида выглядела заинтересованной, но не без доли должной опасливости. Она повернула голову и взглянула на супруга, застывшего в проходе. В глазах его читались надежда в сочетании с мольбой.
