Любимый хочет разогнать тучи над головой и дать мне поверить в то, что мы можем быть счастливы с ним. Вдвоём. Но как вернуться мыслями в тот миг абсолютного счастья? Я вспоминаю, с каким настроением ехала за подарком любимому, как бесстыдно ласкала себя по его приказу. Тогда… я верила в светлое будущее и не думал ни о чём плохом.
Но появление старого врага словно осквернило всё хорошее во мне. Теперь я боюсь каждой тени и не покидаю пределов дома. Не выхожу за ворота.
Нет-нет-нет.
– Я ни шагу не ступлю прочь. Больше.
Данте запирает меня в объятьях, не отпускает ни на секунду, прижимает так крепко, будто хочет запереть меня внутри себя. Мой защитник. Мой любимый.
– Всё будет хорошо. Его больше нет. Ты же знаешь.
– Если бы я увидела его гнусный труп в могиле, и тогда бы не успокоилась, – признаюсь я, вздыхая. – Во мне что-то сломалось, милый. И я не знаю… Смогу ли я быть беззаботной.
– Сможешь.
Данте убеждает меня поцелуями и горячей лаской. Но моё сердце всё ещё неспокойно. Я встаю, чтобы увидеть сыночка. Данте идёт следом. Мы осторожно, крадучись на цыпочках, входим в детскую спальню и замираем у кроватки.
У моего маленького Данте есть всё, что только нужно малышу его возраста – самые лучшие игрушки, одежда, няня постоянно следит за ним. Сейчас её помощь мне просто необходима…
– Спи, сладкий.
Я наклоняюсь, вдыхая сладкий запах детского тела. Самый приятный и волнующий в целом мире. Осторожно глажу малыша по нежной, бархатистой коже щеки.
Данте обнимает меня. Его тяжёлая рука лежит на моей талии. Он не отодвигается ни на миллиметр и обжигает меня теплом сильного, накачанного тела.
Внезапно на меня накатывает желанное облегчение. Понимание свыше.
Мы – вместе. Мы – семья. Никто не отнимет у нас счастья, отвоёванного с таким огромным трудом.
Всхлипываю, слёзы катятся по моим щекам. На этот раз от эйфории, внезапно нахлынувшей жарким потоком. Это чувство затопляет каждую клеточку моего тела…
– Пойдём, пусть он спит, – Данте утягивает меня за собой. Обратно в нашу кровать. И на этот раз я засыпаю без кошмаров, крепко держась за руку любимого.
* * *
– Итак…
Я с удивлением отрываю взгляд от книги, вскрикиваю, заметив Данте, замершего у порога.
Он щёлкает замком и отбрасывает в сторону кожаную куртку.
– Пора тебе получить то, что ты заслужила…
– Ой…
Данте вытягивает ремень из петелек, складывает его вдвое и щёлкает по ладони. Щелчок получается звонким и оглушительным. Я автоматически откладываю книгу в сторону, заложив закладку. Но любимый мужчина надвигается на меня, крадучись, словно хищник, и я в тот же миг забываю, о чём читала.
Сумасшествие какое-то!
Вот что он со мной делает? Тело уже пылает от предвкушения, в трусиках собирается предательский жар, а все разумные мысли плывут, словно кисель.
Данте останавливается возле меня и окидывает меня взглядом Собственника.
– Раздевайся, – с угрозой в голосе произносит он, лениво покачивая ремнём. – Пора преподать тебе урок, маленькая негодница. Наказать за непослушание!
– Я… Я всё могу объяснить!.. – торопливо произношу я и вскрикиваю.
Данте наглым образом дёргает меня на себя и, обхватив за талию, тащит меня в направлении кровати.
– Данте!
– Поздно молить о пощаде. Я буду выколачивать из твоей попки дурь!
Шлепок по попке! Такой сильный и звонкий, что даже отдаёт в ушах.
Данте опускается на кровать и резко меняет моё положение. Теперь я лежу животом на его коленях. Мой бандит удерживает меня в этом положении, надавив локтём одной руки на шею так, что не получилось вывернуться.
Я пытаюсь встать с колен Данте, но он продолжает удерживать меня, задирая второй рукой моё платье.
– Ты что-то хотела сказать в своё оправдание, – подсказывает Данте.
Он поглаживает мои ягодицы перед тем как опустить ладонь, огрев их шлепком, а потом ещё и ещё…
– А-а-а-ай!.. – издаю писк, чувствуя, как кожу ягодиц обжигают звонкие шлепки.
– Это ещё не «а-а-а-ай!» «А-а-а-й» будет, когда я пущу в ход ремень, – порыкивает с угрозой любимой, продолжая шлёпать меня, наказывая за непослушание.
Кожа попы начинает гореть под его ладонями. Данте шумно выдохнул, остановившись, и положив ладонь на горящую кожу, поглаживает её через тонкое кружево трусиков.
– Говори. Чем быстрее ты пообещаешь быть впредь послушной девочкой, тем меньше будет наказание…
– М-м-м-м… Может быть, я немного отсрочу своё признание? Сейчас я желаю быть наказанной. Желаю быть твоей Собственностью! – мычу от наслаждения.
Потому что Данте… комкает кружево трусиков и дёргает в сторону. Собравшееся кружево трёт влажные складки. Данте дёргает кружевом так, что начинает тереть уже между ягодиц, а потом опять проводит кружевом вниз по набухшим складкам.
Болезненное трение наполняет низ живота тянущим предвкушением. Ситуация меня возбуждает! Изогнувшись в спине, я подставляю попку под умелые руки Данте, готовая принять от него всё, даже наказание.
– Ты была очень плохой, очень непослушной девочкой! – зловеще низким голосом произносит Данте и… окончательно рвёт на мне трусики.
В следующий же миг ремень оживает в его руках и хлёстко опускает удары на мою попку. Ой, боюсь, что я не смогу сидеть потом целую неделю или даже больше!
Но после нескольких ударов тело наполняется щемяще-приятным томлением. Кровь превращается в густой сироп наслаждения. Мысли горят в адском костре… Мне жарко. Мне так жарко, что я поддаюсь вперёд под удары ремня, но…
Но иногда получаю вместо шлепков иное.
Его пальцы.
Они скользят по влажным лепесткам, обрамляющим вход в лоно. Данте терзает их, сминая, гладит возбуждённый клитор, посылая уколы удовольствия по всему телу.
– Ещё? – хрипло спрашивает бандит.
– Ещё!
Я уже не прошу его, но умоляю, как будто бога.
Данте начинает всаживать пальцы в лоно, заставляя меня стонать в полный голос. Извиваюсь змеёй на коленях любимого, а он только наращивает темп. Чувствую, что я ужасно мокрая… Просто до неприличия – капли скатываются по коже.
Я уже почти обессилена и выжата. Досуха. Но Данте снова затевает что-то. Он снимает меня со своих колен и заставляет нагнуться над кроватью. С позорно отставленной, задранной кверху попкой.
Его изумительные, сильные пальцы нежно гладят кожу ягодиц. Она горит, как будто меня натёрли перцем чили.
Это… моё наказание.
