Ох, какой… Налитый член, вырвавшись на волю, стоит крепко и ровно, чуть покачиваясь. Артем спускает боксеры к щиколоткам, вышагивает из них. Одно колено ставит на кровать, а сам примеряет к себе латексное колечко и раскатывает по всей длине.
И вот он уже придавливает своим весом. Вжимается между ног, упираясь головкой. И я чувствую, как бешено и гулко молотит его сердце, почти в унисон с моим. Но входит он медленно, постепенно наполняя собой. Затем так же неспешно выходит наполовину и снова погружается. Словно приноравливается. Или дразнит? Но мне почему-то хочется быстрее. Я бы даже сказала – не терпится. Так, что невольно подаюсь ему навстречу бедрами. Но он не спешит, двигается плавно, основательно, с оттяжкой, раз-другой-третий. А затем вдруг делает рывок, импульсивный и резкий, выбивая из меня короткий стон. Меня буквально прошивает насквозь вспышкой острого наслаждения. Пульсирующее напряжение внутри растет, растет и с очередным рывком взрывается оглушительными, слепящими искрами. Меня выгибает дугой, а по телу пробегает волна мелких судорог. Я задыхаюсь и даже кажется, что сердце замирает.
Но он не останавливается, меняет позу, другую, переворачивает меня, вращает, пробует и так и этак. Благо кровать огромная, есть где разгуляться. Я чувствую себя в его горячих руках глиной, из которой он вылепливает всё, что ему вздумается.
И вновь ему удается меня распалить и в считанные минуты довести до оргазма. Пусть и не такого яркого, почти болезненного, как в первый раз. И это получается у него естественно, само собой, а вовсе не потому, что красавчик задался целью впечатлить и вовсю старается. Нет, он и сам наслаждается процессом в полной мере, берет с азартом, увлеченно, вдохновенно. И только перед самой разрядкой срывается в хаотичный рваный темп.
Несколько минут мы оба лежим, распластавшись на сбитой постели и переплетясь руками и ногами. Обессиленные, слушаем, как медленно затухают остатки пережитого наслаждения. Дыхание постепенно выравнивается. Тяжелый дурман в голове рассеивается.
Я первая поднимаюсь и иду в душ. Но не проходит и пяти минут, как он вторгается следом.
– Нет, давай… – пытаюсь возразить я, но он закрывает мой рот губами. Прижимает меня собой к мокрой стене. Целует так, словно год никого не целовал и наконец дорвался. Вминает пальцы в бедра, притягивая к себе еще теснее.
Когда на миг отстраняется, я уже и не против принять душ с ним вместе.
Никогда этого не делала ни в ванной, ни где-либо еще, кроме как дома, в спальне, на кровати. И думала, что всё такое – просто уловки порноделов, чтобы хоть как-то разнообразить сюжет, а на практике заниматься сексом в душе – слишком неудобно, неповоротливо, мокро, опасно. Но… как же, черт возьми, приятно! Хоть и потом из ванной выхожу на дрожащих от слабости ногах. Падаю без сил на кровать, сворачиваюсь калачиком и засыпаю почти моментально, забыв о том, что собиралась сразу же уехать.
Во сне я почему-то продолжаю изнемогать от удовольствия, да так, что просыпаюсь вдруг от собственного стона. И тут же чувствую, как Артем, целуя мою шею, прижимается ко мне сзади пахом, уже опять готовый к труду и обороне, а его пальцы у меня между ног опять вытворяют все эти его волшебные штучки: то потирают клитор, то слегка оттягивают, то давят на него, а затем проникают внутрь.
Я, может быть, и хочу сказать: «Давай уже хоть немного поспим, а?». Но поддаюсь его напору и даже по-кошачьи выгибаюсь ему навстречу…
Мальчишка засыпает только под утро, а у меня, наоборот, сна теперь ни в одном глазу. Стараясь не шуметь, я быстро собираю свои вещи, одеваюсь и ухожу. Практически сбегаю.
Заказываю такси уже из холла. Вчерашние улыбчивые девушки на ресепшне смотрят на меня с холодным высокомерным равнодушием. Даже думать не хочу, за кого они меня приняли. На мнение людей, которых я не знаю, мне плевать.
Наконец выскакивает оповещение, что такси ждет у входа. С гордым видом выхожу, сажусь в машину, и через полчаса меня высаживают возле дома. На улице серо, туманно и чертовски холодно, и всего за несколько шагов от машины до подъезда я успеваю продрогнуть так, что затем еду в лифте и стучу зубами.
Открывая дверь, мечтаю о горячей ванне, но в прихожей меня встречает Гаевский. Раздраженный, злой, невыспавшийся.
Что ж, одно удалось мне точно – за всю ночь я о нем ни разу не вспомнила.
Он сверлит меня взглядом и тяжело обиженно сопит, пока я раздеваюсь. А затем вдруг заявляет с видом оскорбленной добродетели:
– Тебя не было всю ночь! И где это ты, спрашивается, была?!
7. Артём
– Тём, – будит меня мама. – Вставай. К тебе Лена пришла.
Я с трудом разлепляю один глаз. Качаю головой, мол, какая ещё Лена. Спать хочу. Но мама не уходит.
– Вставай-вставай. Ночами надо спать. Мы уже сейчас уезжаем. Лена тебя ждет в гостиной.
Да какого хрена! Что этой Ленке надо в субботу утром?
Шарю по полке над изголовьем кровати, нахожу телефон.
Упс, уже не очень-то и утро. Почти час. И всё равно с трудом выползаю из-под одеяла. Плетусь в ванную, как полупьяный, по пути натягивая шорты. Чищу зубы, созерцая свой помятый фейс в зеркало. На шее за ухом длинная взбухшая царапина, а чуть ниже побледневший след засоса – Камила постаралась и с тем, и с этим.
Пока мы встречались, она вечно норовила отметиться, чёрт знает, зачем. Ну а царапину сделала вчера вечером. И это я ещё уклониться успел. А то бы и без глаза мог остаться. А заодно и с разбитым черепом – когда я уходил, она запульнула вслед пустой пивной кружкой. Увесистой такой. Но промахнулась, и кружка, просвистев рядом с ухом, разбилась о стену.
Но всё это ерунда, главное – мы наконец разбежались.
Я вообще до сих пор недоумеваю, как меня угораздило задержаться с ней так надолго – с апреля… или нет, с мая, точно не помню. И по вчера. Я ведь категорически не сторонник отношений. Затусить с девочками, провести приятно время – это одно. Это в кайф. А вот всё остальное… уже кандалы и гиря на шее. Не хочу.
Ну, во всяком случае, сейчас. Пока молодой, хочу быть свободным. Успею ещё связать себя всякими обязательствами. И тем не менее вляпался вот.
Где-то в конце весны мы случайно познакомились с Камилой – она тоже на юрфаке, только на курс младше. Красивая такая брюнеточка. Ну и как-то само собой завертелось всё. Хотя, по факту, нормально встречались мы только месяц, наверное. Остальное время мы или ссорились, или я её тупо избегал. Особенно под конец, но там уже вообще полный мрак был. Она звонила чуть ли не каждые два часа: где ты? Что делаешь? С кем ты? С друзьями? А почему не со мной?
Домой приходила, причем несколько раз ночью. И чуть что – истерика и слезы.
Камила даже моих умудрилась достать. Мама, которая никогда не лезла в мою жизнь лет с четырнадцати, выдала на днях: «Артем, надо быть честным со своими девушками, подругами… или кто она там тебе. Если для тебя всё кончено, если нет больше чувств – так и скажи. Ну и… по правде говоря, она уже меня настораживает». Вот я и сказал.
