Я сижу к сцене вполоборота, слушаю, как он поет, но не могу проникнуться драйвом, как все здесь. Хотя чувак исполняет задорно и двигается энергично, и в другой раз меня бы, наверное, вставило. В принципе, мне такое нравится под настроение.
Выступает он где-то час или даже чуть дольше. Потом прощается, весь выдохшийся и взмокший. Я тоже почему-то чувствую себя измочаленным, как будто вместе с ним все это время отжигал изо всех сил. Ну и пивас уже просится наружу. Так что сползаю со стула и иду в туалет с расчетом сразу потом ехать домой.
И когда уже мою руки, из кабинки вдруг выгребает Карлсон. И меня прямо захлестывает. А он еще и пристраивается рядом, через раковину. Хотя этих раковин тут целая дюжина, и все свободны.
Но самое гадкое, что вид у него довольный и даже как будто злорадный. Но, может, я просто накручен, и мне уже всё такое мерещится.
Я уже, наверное, на пять раз помыл руки, а всё зачем-то стою, испепеляя его взглядом через зеркало над умывальниками. Первый раз вижу этого бородатого вот так, вблизи. Он крупнее меня, во всяком случае – вширь. Рассматриваю его придирчиво и почти злорадствую, замечая, что он лысеет. По обеим сторонам надо лбом конкретные такие залысины блестят из-под волос. Да и вообще вид у него пошарканный какой-то. Пошарканный, но, сука, счастливый. Так, что прямо до зуда охота схватить его затылок и макнуть довольной мордой в раковину. И даже представляю себе, как быстро смоется это мерзотное выражение с его лица. Но, разумеется, ничего этого не делаю. Всё-таки я пока в своем уме. Да и в принципе выяснять отношения на кулаках – не моё.
Наконец убираю руки из-под крана, струя тут же затихает. Уже было поворачиваюсь к фену, как Карлсон вдруг отчетливо хмыкает. Насмешливо и даже как-то издевательски. И при этом смотрит на меня так же, через зеркало.
Меня от его усмешки прямо ошпаривает.
– Что? Сильно смешно? – выпаливаю я, багровея.
– Смешно, – кривит свой рот Карлсон. – Точнее, ты смешон. С этими твоими детскими глупыми выходками. Хотя чего еще ждать от избалованного инфантильного мажорчика? Нет, я всё понимаю. Втрескался мальчик во взрослую, красивую, умную женщину, бывает. Но ты же за ней бегаешь, проходу не даешь, истерики закатываешь, как неуравновешенная девица с пмс… преследуешь её… ну, это просто смешно. Смешно и жалко. Она уже, бедная, не знает, как от тебя отделаться…
Не знаю, что меня выбесило сильнее: его слова или то, что он, произнося всё это, глумливо посмеивался. Ну или и то, и другое. И в следующую секунду я с размаха заряжаю ему прямо в табло. Он отклоняется, так что удар получается смазанным. А потом и вовсе уворачивается и сам бьет меня коротко и резко под дых.
Меня тотчас сгибаем пополам, и пока я пытаюсь продышаться, он захватывает мою голову в сгибе локтя, как в тиски.
– Держись от нее подальше, понял, щенок? – цедит Карлсон. – Иначе тебе не поможет ни папа, ни мама, никто.
– Пошел на хер! – хриплю я и дергаюсь, пытаясь вырваться.
– Не понял, значит, – почти ласково шелестит над головой Карлсон и крепче сжимает локоть. Я практически не могу дышать, кровь приливает к голове, стучит в ушах, разрывает виски. Ещё и стою почти раком. И на все мои потуги вырваться, он только сильнее душит, продолжая нашептывать:
– Попытаюсь объяснить тебе еще раз, недоумок. Не знаю уж, на самом ли деле Валерия Сергеевна тебе так нравится или это всё ваши мерзкие ставки… мне вообще без разницы. Я знаю, что из-за тебя, Казанова ты гребаный, вокруг неё всякие сплетни. Так что усвой одно: никакая Лера тебе не светит. Так что спрячь свой неугомонный членик куда подальше и не смей к ней даже приближаться. Ясно? Иначе…
Что иначе – он договорить не успевает. Отчаявшись, я просто со всей дури бью кулаком ему в пах. Тонко ахнув, он выпускает мою голову. Шипя, сыпля матом и морщась от боли, отступает к стене.
Горло дерет до слез, я кашляю, затем выпрямляюсь. Наверное, слишком резко, потому что сразу темнеет в глазах, а стены как будто дрожат и кренятся. Но это буквально на несколько секунд. Потом головокружение проходит.
– Сука! – яростно бросаю я и кидаюсь к нему.
И в этот самый миг в туалет заваливает Влад. Моментально просекает обстановку, делает рывок и ловит меня.
– Тёмыч, ты чего? Совсем уже? Да успокойся ты! – кричит он мне и тут же просительно обращается к Карлсону: – Игорь Иванович, извините его, пожалуйста…
– Не лезь, – психую я, пытаясь оттолкнуть Влада.
Тут заходит кто-то ещё, и ещё. И до Карлсона уже не добраться. А потом он вообще сбегает.
Нет, ну ни одна сука не зашла, пока он меня душил! А тут сразу понабежало… И все смотрят на меня, как на буйнопомешанного.
– Тёмыч, ты совсем уже поехал? – негодует Влад. – Тебе реально в дурку пора, башку лечить! Какого хера ты на него кидался?
– Такого, б***! Он сам спровоцировал.
– Угу, конечно. То-то он, бедный, по углам от тебя щемился. Короче, Тёмыч, без обид, но тебе лучше щас поехать домой. Ты просто реально не в адеквате. Давай я тебе такси вызову, – Влад сжимает мне плечо.
– Сам вызову, – скидываю его руку и вылетаю из уборной.
38. Лера
Собрать волосы или так оставить, размышляю, стоя у зеркала. Потом вдруг замираю, опуская руки. Господи, что я делаю? Зачем согласилась пойти на этот дурацкий концерт? Причем на какого-то неизвестного диджея. Тоже нашлась тусовщица. Если бы ещё в театр, на какую-нибудь хорошую вещь, а тут… Бред какой-то. Что вообще на меня нашло? Впрочем, ясно что. Я просто психанула. Согласилась на эмоциях, назло Шаламову. В общем, сделала то, что своим клиентам советовала никогда не делать. Где, спрашивается, была моя голова?
Может, всё-таки сказать ему, что у меня внезапно возникло что-то из ряда вон? Стыдно врать, конечно, и перед Игорем ужасно неудобно, но как подумаю, что целый вечер придется торчать в каком-то сомнительном клубе… Нет, надо позвонить Игорю, извиниться, отказаться, если он, конечно, ещё не выехал. Надеюсь, что нет, а то будет совсем уж нехорошо. Хотя и так и сяк будет нехорошо – сорванные планы, испорченный вечер, билеты пропадут…
Беру сотовый, смотрю, сколько времени – около шести. Мы договорились, что он подъедет ко мне в семь, а концерт вообще в восемь. Так что…
И тут вдруг телефон начинает звонить прямо у меня в руке, и на экране высвечивается «Игорь».
Первая мысль: может, у него что-то не срослось?
Но, увы… Игорь в радостном возбуждении что-то говорит-говорит, из чего я понимаю главное: он уже в пути.
– Так рано? Мы же на семь договорились.
– Знаю, знаю. Извините, Лерочка. Просто… я так боялся опоздать, боялся, что будут пробки и такси не приедет вовремя… вечно ведь так, когда что-то важное… ну и вот так получилось поэтому. Простите, ради бога, я волнуюсь, как школьник… Но вы, Лерочка, не торопитесь. Я постою подожду внизу.
