Останавливаюсь на ближайшей парковке. Сейчас куда-нибудь зайду, посижу немного и вызову такси.
Мало-мальски привожу себя в порядок. Ну как в порядок? Макияж безнадежно испорчен, остаётся только всё аккуратно стереть. И чтобы совсем уж не казаться бледной и больной, подкрашиваю губы алым. Скидываю уютные старенькие конверсы и надеваю красивые, но до жути неудобные туфли на десятисантиметровых шпильках. Купила пару лет назад в Италии и благополучно про них забыла, а сегодня утром нашла и удивилась: что же я не ношу такие шикарные туфли? Теперь вот вспомнила, почему. Они и жмут, и трут, и на ногах ощущаются как пыточные тиски. Хотя это такая ерунда по сравнению со всем прочим…
Выхожу, оглядываюсь в поисках какой-нибудь кафешки. Или ресторана. Но замечаю поблизости лишь полукруглый стеклянный фасад здания с неоновой серо-голубой вывеской «Incognito club». Это клуб?
Что я знаю о клубах? Из личного опыта – ничего. Из чужих рассказов – что там под какой-нибудь дабстеп тусуется молодежь, глотает запрещенные вещества, сношается в уборных. Нет, это точно не мой вариант.
Однако с виду место определенно пафосное. И вокруг больше ничего подходящего не наблюдаю.
Пафос я не люблю, но сейчас это к лучшему. Поскольку в таких местах ничтожно мала вероятность встретить гоповатых малолеток, укурков и прочий нежелательный контингент. На всякий случай гуглю, что это за место. Вроде отзывы хорошие и фото вполне. Ну а когда в фойе я обнаруживаю двух гигантов даже не в костюмах, а в смокингах с иголочки, то окончательно успокаиваюсь на этот счёт.
Посижу здесь немного, а потом…
Боже, никогда не думала, что при мысли «что буду делать потом» у меня всё внутри закровоточит…
На взводе я почти влетаю в зал резво и решительно, но затем притормаживаю и озираюсь, не зная, куда идти дальше.
Во-первых, здесь полумрак, который, правда, рассекают то белые, то голубые, то сиреневые полосы-всполохи, отчего создается ощущение нереальности происходящего. А во-вторых, я не вижу, куда приткнуться. Ни столиков, ни кресел, ни диванчиков, ни чего-то подобного не наблюдаю. Только у барной стойки замечаю три свободных стула метровой высоты. Туда и направляюсь.
Там же, у бара стоят девушки, потягивают коктейли, болтают, смеются. Ну а мне на своих шпильках стоять не очень хочется. Поэтому осторожно стараюсь взгромоздиться на один из стульев. И сразу понимаю, почему никто на них не садится.
Это не стул, это какой-то снаряд для спортивной гимнастики. Мало того, что очень высокий. Ещё и подставка под ноги ужасная – тонкая круглая металлическая перекладина, по которой подошва туфли скользит и елозит, не получая никакой опоры.
Раздраженно взираю на бармена, но у него лицо непроницаемое, как у индейского вождя, зато стоящие у барной стойки девушки косятся в мою сторону с ехидным любопытством.
И тогда я просто скидываю туфли и вскарабкиваюсь на стул, может, и не особо грациозно, но главное – сижу, и ноги мои, измученные тисками от Дольче Габбана, стонут от наслаждения.
Заказываю себе Лонг Айленд. По-хорошему стоило бы взять что-нибудь из еды, чтобы на голодный желудок не развезло, однако в горло ничего не лезет. У меня всегда от расстройства пропадает аппетит.
После первых нескольких глотков раздражение улетучивается, и даже приходит мысль: а тут интересно. Во всяком случае в интерьере чувствуется стиль и рука дорогого дизайнера. Да и глаза привыкают к всполохам. Ну а допив бокал, я почти верю, что жизнь не совсем плоха. И думать про Гаевского уже не так убийственно больно.
Но лучше бы и вовсе о нём не думать. Хотя бы один сегодняшний вечер. Ни о нем, ни о чем вообще. И я прошу бармена повторить.
Громкая музыка пульсирует и отсекает все прочие шумы. В центре зала – высокая круглая сцена, на которой ритмично извиваются полуголые танцовщицы и парни в кожаных штанах. Обычные люди тоже танцуют, но ярусом ниже, на танцполе вокруг сцены.
Я оглядываюсь по сторонам и ловлю на себе чужой пристальный взгляд. Недалеко от входа застыл… даже не парень, а взрослый мужик. Лет тридцати пяти навскидку. Блондин с коротким ежиком волос. Не толстый, но крупный, кряжистый такой, похож на боксера, несмотря на хороший костюм.
Он разглядывает меня так, словно приценивается. Становится неприятно и как-то даже смутно тревожно. Но он от бара довольно далеко, так что я просто отворачиваюсь в противоположную сторону и замечаю лестницу, ведущую наверх. А если быть честной, то, скорее, замечаю парня, спускающегося по этой лестнице со второго этажа. Темноволосый, стройный. На нем белая футболка и узкие темные джинсы. Но это детали.
Интереснее всего то, как он идёт – медленно, расслабленно, с какой-то ленивой кошачьей грацией. И я даже невольно заглядываюсь.
Сама не знаю, что так приковало мое внимание к этому парню. Наверное, Лонг Айленд. Но мальчик хорош. И чертовски притягателен, хоть и совсем молодой. Лет на пять меня младше. Как мужчину я его, конечно, даже воспринимать не могу, да и на самовлюбленных мажорчиков у меня аллергия, но чисто эстетически полюбоваться можно.
Он смазливый, даже слишком, но не приторно, не слащаво. Такие обычно нравятся и девочкам, и женщинам. И он явно знает о том, какое производит впечатление.
Проходя мимо бара, красавчик мазнул по всем девицам у стойки обволакивающим взглядом и почему-то задержался на мне. Губы его тронула легкая не то улыбка, не то усмешка. Засёк, что я его разглядываю. Но я глаза не отвожу. Когда тебе двадцать шесть, то двадцатилетние мальчики, даже такие красивые и нахальные, уже не смущают. Особенно если ты цедишь второй Лонг Айленд.
Он почти равняется со мной, когда на него налетает какая-то девчонка с бокалом Кровавой Мери в руке. На белой футболке расползается темно-красное пятно. Самодовольное лицо красавчика на миг становится растерянным.
Девушка бросается к нему с ворохом салфеток, но он отмахивается от неё и уходит, исчезая за стеклянными дверями в фойе. Я провожаю его взглядом, заодно удовлетворенно отмечаю, что мужик с белым ежиком исчез. Может, ушёл, может, растворился среди танцующих, неважно. Главное, он больше не стоит и не пялится на меня плотоядно. Не то чтобы он меня всерьез встревожил, но… что-то внутри царапало, а сейчас отпустило.
Я отодвигаю почти пустой бокал. Периферийным зрением улавливаю с другого бока возню, поворачиваюсь и от неожиданности вздрагиваю… «Белый ежик» пристроился у барной стойки рядом и буквально облизывает меня взглядом.
5. Лера
«Ежик» мне категорически не нравится. Особенно – его прилипший сальный взгляд. Это чрезвычайно действует на нервы. Хочется высказать ему так, чтобы отпало желание таращиться, но я пока молчу. Делаю вид, что вообще его не замечаю. Просто знаю таких – с ними только заговори и не отделаешься. И неважно, что именно ты скажешь. Такие слова «нет» просто не понимают.
Можно было бы прямо сейчас уйти, но вдруг увяжется за мной? У меня, конечно, всегда с собой перцовый баллончик, но подозреваю, против него – это слабая защита. Он невысокий – даже не стал на эти ужасные стулья садиться, но мощный. Ну а здесь хотя бы люди. Так что лучше дождусь, когда он отвлечется, и незаметно ускользну. Слава богу, он пока только пялится.
