Она почему-то нервничает и отводит глаза в сторону, а я опускаю взгляд на её губы. И конечно, залипаю. Хочу их так, что чуть крышу не сносит, но понимаю же – нельзя. И от этого аж печет в подреберье. Может, Клео и права. Хотя нет, ни хрена она не права. Я вдруг осознаю, что от Леры хочу того, чего не хотел никогда ни от одной девушки. Чувств её хочу. Хочу, чтобы она тоже запала. Чтобы тоже хотела быть со мной.
– Предупреждаю, если ты сейчас снова…
– Я извиниться хочу, – произношу хриплым полушепотом, как будто голос вдруг куда-то пропал. – За всё, и за пятницу тоже… Прости… те, пожалуйста.
Лера внезапно смущается и теперь уже точно рдеет.
– О… а… ну, хорошо. Ладно, извинения принимаются, – торопливо говорит она. – Можешь идти.
А я двинуться с места не могу.
– Артём, мне надо закрыть аудиторию. И у тебя уже следующая пара через минуту начнётся, – она смотрит на часы, изящные, золотые, обвивающие её тонкое запястье. – Даже меньше. Иди. Опоздаешь.
И меня даже от этого жеста скручивает. Я так ярко помню, как сжимал эти её запястья у неё за головой, вдавливая их в постель.
Кивнув, вываливаюсь в коридор как раз под звонок, который как сверло дрели вонзается в мозг. Но, слава богу, быстро смолкает, и в коридоре становится пусто и тихо. Я плетусь на автопилоте, потому что мыслями ещё там, в аудитории, рядом с ней. Она извинила, она на меня не злится, но почему тогда так хочется сдохнуть?
Лера где-то сзади щелкает замком. Слышу звук её каблуков. Стремительный такой, будто она куда-то очень спешит. Вот она нагоняет меня уже у самой лестницы, а, сравнявшись, на повороте задевает. Несильно, но меня и от малейшего толчка ведёт в сторону, и я наваливаюсь на стену плечом, а потом и спиной.
– Ой прости, – оборачивается она на лету. Делает еще пару быстрых шагов по инерции, потом останавливается и возвращается ко мне.
– Артём, с тобой всё в порядке? – спрашивает озадаченно.
– Угу.
– Ты какой-то… не такой, – хмурится Лера, заглядывая в лицо. А потом вдруг кладёт ладонь мне на лоб. – Боже, да ты весь горишь!
Я, млея, улыбаюсь. Ещё как горю. Только не убирай руку… Но она убирает.
– Давай я тебя провожу в медпункт?
Я мотаю головой.
– Спасибо, Валерия Сергеевна. Не надо. Я сам. Я домой хочу. И вообще у нас нет медпункта.
– Какой сам? Что ж с тобой делать?
Люби меня… Но вслух, конечно, мычу, что дойду всё-таки сам куда надо.
– Ты далеко живешь? Давай я тебя до дома хоть довезу.
20. Лера
– Да не спорь ты, – говорю Шаламову. – Сам он дойдет. Тебя вон качает.
Он тотчас отлипает от стенки и выпрямляется – демонстрирует мне, что способен держаться ровно. Я еле скрываю усмешку.
Глаза его лихорадочно блестят и на фоне непривычно бледного лица кажутся совершенно черными. А я вдруг ловлю себя на мысли, что хочу обнять его, без всякого сексуального подтекста. Просто смотрю на него, как он, больной и весь пылающий, изо всех сил крепится, и в груди растекается что-то похожее на нежность.
Абсурд, конечно. Хотя Марка я тоже всегда искренне жалела, когда он заболевал. К тому же знаю и по папе, и по Марку, и по всем знакомым, что мужчины болеть совсем не умеют. Чуть поднялась температура, и они превращаются в детей, а то и умирать готовятся.
– Не геройствуй, Артём. Довезу уж тебя до дома. Только давай на кафедру зайдем, пальто возьму и поедем. Хорошо?
Он кивает и послушно плетется рядом. Приходится идти медленно, подстраиваясь под него, ну да ладно. Я в общем-то никуда не опаздываю, просто привыкла к бешеному темпу.
Поглядываю на него искоса с легкой опаской – как бы опять не завалился. Но он идёт хоть и еле-еле, но ровно и, несмотря на свой недуг, как-то даже пластично. С его грацией надо было податься в другую область, танцы, например, или что-то подобное. Там бы оценили.
А потом перевожу взгляд на лицо и уже не могу сдержать улыбки. У него такой прибалдевший вид, аж смешно.
Я уж не стала ему говорить, что если он сейчас себе что-то фантазирует, то напрасно. Это ничего не значит. С моей стороны это обычное человеческое участие, не более.
У самой кафедры встречаем Игоря. Он мчится с противоположного конца коридора как угорелый, но, увидев меня, резко притормаживает и переходит в спокойный шаг, а у двери останавливается. Ждёт, когда мы подойдём. Кивком здоровается с Шаламовым, а передо мной рассыпается в комплиментах.
– Лерочка, вы сегодня как-то особенно хорошо выглядите. Сияете прямо. Что-то приятное случилось?
Я подобные комплименты не ценю, поэтому отвечаю лишь дежурной улыбкой.
Игорь первым влетает в кабинет, подскакивает к своему столу, заваленному макулатурой, начинает в ней торопливо копаться и извлекает какую-то брошюру. Шаламов замирает на пороге, привалившись боком к дверному откосу. Ну а я снимаю с вешалки пальто и мимоходом бросаю взгляд в зеркало у самого выхода.
И где этот Игорь увидел сияние? Хронический недосып налицо. И волосы подрастрепались. Хочу их немного поправить и, может, помаду освежить, но Шаламов смотрит на меня так пристально и неотрывно, что мне неловко. И я просто натягиваю пальто.
– А вы уже уходите? – бросая свою брошюру, подскакивает ко мне Игорь. Подхватывает пальто, становится сзади и по-джентльменски помогает его надеть.
– Да. Спасибо, – благодарю я, невольно подмечая, что Шаламов мрачнеет на глазах.
– Я просто… – тем временем неуверенно бормочет Игорь: – Я думал, что потом, как освободимся, посидим тут… по традиции. У меня сегодня день рождения. Я торт принёс, коньяк…
Он указывает на подоконник, где и правда среди папок стоит коробка с тортом и виднеется темное горлышко бутылки.
– О, я и не знала. Поздравляю, Игорь! И сколько же вам?
– Двадцать девять. В полном расцвете сил, умный, красивый, в меру упитанный мужчина…
– Ну я пойду, – подаёт голос Шаламов.
– Подожди, – останавливаю его, придержав за руку. Шаламов сразу останавливается, даже немного светлеет лицом, но этот жест не ускользает от Игоря. Более того – он его почему-то сильно удивляет. Так, что у него брови ползут наверх и лоб складывается гармошкой.
Я тоже хороша, начинаю зачем-то объясняться.
– Да вот, студент мой разболелся. Жар… Обещала довезти до дома. И насчет дня рождения – извините, Игорь, я бы с радостью, правда. Но у меня сегодня неотложные дела. Никак не смогу остаться. Кстати, у меня тоже скоро день рождения, и я обязательно приобщусь к вашей традиции. Куплю торт и посидим.
– А когда у вас? – сразу заинтересовавшись, спрашивает Игорь.
– Через две недели.
