Лера продолжает на меня смотреть, будто ждет какого-то ответа. Я тоже на нее таращусь. Уже не так ошарашенно, как вначале, но все равно, чувствую, что у меня весьма красноречивая физиономия. Ещё и пылает до ушей.
– Всё? – спрашиваю её глухо. – Вы всё сказали? Я тогда, наверное, пойду?
Она молчит. Я поднимаюсь и на ватных ногах выхожу из аудитории.
14. Артём
Ленка догоняет меня уже на выходе из универа.
– Тёма, стой!
Хватает за локоть, останавливает почти силой.
– Тёма, до погоди ты.
Разворачивает к себе, заглядывает в лицо.
– Как ты?
А я ответить ничего не могу. Челюсти разжать не могу, будто свело. Хочу быстрее свалить отсюда куда угодно. Никого видеть не хочу.
Вырываю у неё руку, но она снова цепляется.
– Давай я тебя домой отвезу?
Сначала хотел рявкнуть, типа, отвали, сам доберусь. Но потом думаю: Ленка-то здесь при чем, чтобы на ней срываться…
Киваю, мол, спасибо, и молча иду к её тачке. Ленка, к счастью, с разговорами не лезет. Хотя, чувствую, поглядывает с жалостью на мою окаменевшую мрачную мину. Уже перед самым домом спрашивает:
– Тём, да не расстраивайся ты так из-за этой Самариной. Подумаешь, не ответил. Раздула тоже трагедию. Она просто злобная сучка…
– Помолчи, а? – прошу её заткнуться. И Ленка в кои-то веки внимает моей просьбе.
Останавливается у наших ворот.
– Может, вечером сходим куда-нибудь? Посидим? Погуляем? Ты развеешься…
– Нагулялся уже, – буркнув, выхожу, не прощаясь.
Ещё с улицы слышу, как Ксюшка наигрывает гаммы на пианино. Прекрасно!
Раньше мама меня терзала уроками музыки, мечтала взрастить своего Мацуева, даже утверждала, что у меня отличный слух и всё такое. Но я это дело ненавидел и всеми правдами и неправдами увиливал, пока она на меня не махнула рукой. Теперь вот Ксюшку учит. Правда, её заставлять не надо, она сама с энтузиазмом долбит по клавишам.
Обычно я терплю без напряга их уроки, но сейчас это бам-бам-бам стучит по мозгам, как долото. Блин, хоть из дома беги…
Даже не заглядываю в гостиную, где они там музицируют, сразу поднимаюсь к себе. Цепляю наушники, врубаю погромче музон и заваливаюсь поверх постели. И даже сквозь гитарные запилы и ударники слышу едкий голос Леры: полный ноль… беспомощный…
Какого хрена она так? Ну да, не готов был, мой косяк. Но зачем так-то? А как она смотрела! Как на полное говно… как на кучу мусора… как на всё самое стремное и уродское…
Вижу перед собой её презрительный взгляд, и меня снова начинает душить. А между ребрами печет невыносимо.
За что она так? Что я ей сделал, чтоб уж так-то?
Будь это кто другой – ой да я послал бы и забил. Ну, может, было бы малость неприятно, не знаю. А она… она меня просто выбила. И, с одной стороны, я как бы понимаю, что это чушь, а с другой – такое ощущение, что она спецом на мне вызверилась.
Вообще на её семинары и лекции ходить не буду. Потом сдам это дурацкое доказывание кому-нибудь другому с кафедры.
Блин, ну почему так тошно-то?
До самого ужина я сидел у себя, грузился, все входящие игнорил или сбрасывал. А вечером мама опять подкатывает со своим Бахом: с кем пойдешь? Расскажешь потом? Завидую вам!
А я про эти билеты и думать забыл. На черта они мне теперь нужны? Но, само собой, маме этого не скажешь. Бубню ей в ответ что-то малопонятное, типа, да, расскажу…
В субботу наши продолжают сыпать соль: вот Самарина стерва! Злобная самоуверенная сучка!
Я понимаю, что они меня типа поддерживают и всё такое, но лучше бы просто заткнулись, будто ничего и не было.
– Тёмыч, а давайте её накажем? – предлагает Гарик. – Отомстим! Опозорим и унизим!
– Гонишь, что ли? – смотрю я на него, как на идиота.
– Ну а что? Она же реально берега попутала. Ты там за неё впрягался в клубе, а она наехала на тебя, как на какого-то лошпета…
– Успокойся ты, – говорю ему.
– Гарик прав. Надо её тоже опустить, – встревает Никитос. – Вообще можно просто ляпнуть девкам, типа ты её чпокнул и слился, вот она обиделась и мстит. И назавтра…
– Да ты тупой, что ли? – вскипаю я. – Я же сказал, угомонитесь, а?
– В смысле – угомонись? – не догоняет Ник. – Тёмыч, она тебя зачморила при всех, а ты это просто проглотишь?
– Да пошла она! – злюсь я. – Мне вообще пофиг. Я бы ещё с преподшами не воевал.
Странно, что Ленка на этот раз помалкивает. А вместе с ней и Клео.
– Нет, это, конечно, твоё дело, – не отстает Ник. – Только…
– Вот именно, – обрываю его я. – Это моё дело.
И сваливаю, пока не пошло всё по десятому кругу. А возле гардеробной в холле встречаю Веру. Здороваюсь с ней на автомате, но она пристраивается рядом, пока сдаю куртку, и начинает о чем-то рассказывать. Я бездумно киваю.
Наши тоже гуськом заходят в холл, но, увидев меня вместе с Верой, дефилируют мимо. И слава богу. Уж лучше слушать её щебет, чем опять про Самарину.
– … в музыкальном театре… – выхватываю я случайную фразу.
– Хочешь пойти в театр? – спрашиваю её.
Она спотыкается, хлопает глазами, потом, розовея, говорит:
– Ну, я не про это, но… да. Конечно, хочу! Обожаю театр!
И я уже собираюсь сбагрить ей оба билета. Пусть сходит со своей подружкой или ещё кем. Но в последний момент почему-то предлагаю:
– Ну давай сходим завтра.
– Но сейчас же «Звезды на Байкале». Билетов не достать…
– У меня есть.
Вера смотрит на меня как на Деда Мороза и чуть ли на месте не приплясывает.
С ума они все с этим театром посходили.
* * *
Договариваемся с Верой встретиться у центрального входа за сорок минут до начала. Но я безбожно опаздываю. Подлетаю, а вокруг толпа просто несметная. И на площади перед театром, и у входа, и больше всего – в фойе. Там вообще не протолкнуться. Здесь не только кого-то найти трудно, здесь как бы самому не потеряться.
Набираю Веру – она, бедная, чуть не в панике. Кое-как стыкуемся с ней, в темпе сдаем вещи в гардероб и забегаем в зал буквально с последним звонком. И… едва не сбиваем с ног Леру и ещё какую-то тётку. Я не успеваю ничего сообразить и поздороваться тоже не успеваю (хотя не факт, что стал бы) – Вера тут же хватает меня за руку и проворно тянет куда-то вверх. Она махом сориентировалась, где наши места. А я и так тормозил, а теперь вообще туплю. Оглядываюсь – Леры в проходе уже не видно.
