Мы шли очень долго. Может, час, а может, несколько лет. Когда идёшь с мешком на голове, время бежит совсем иначе. Наконец нас привели, потому что нам сказали, что внизу ступеньки, но на этом забота закончилась. С лестницы нас только что не столкнули, потому что копьё постоянно утыкалось мне в рёбра, даже когда я не замедляла шаг.
Кажется, стало холоднее, а лестница закончилась. Значит, мы вступили в какой-то подземный коридор. Провожатые вели нас прямо всего несколько шагов, а потом начались непонятные петляния, от которых мой внутренний компас треснул пополам. По всем ощущениям, несмотря на бесконечные повороты то за правый угол, то за левый, мы будто возвращались на одно и то же место. Сомневаюсь, что это было так, но по крайней мере, мы никуда больше не спускались и не поднимались, то есть тюрьма представляла из себя всего лишь один этаж здания. Что ж, может, это знание принесёт мне хоть какую-то пользу.
Когда нас развели по камерам, то наконец-то мне сдернули этот успевший порядком надоесть мешок с головы, а следом громко лязгнула дверь решетки, за которой я теперь оказалась. Эльф, приведший меня сюда, закрыл за собой дверь и для надежности подергал за нее. Что ж, весьма предусмотрительный шаг. После этого, не говоря ни слова, он удалился дальше по коридору. Я, успев подойти к двери и взявшись за прутья, разочарованно проводила его взглядом. Да уж, не такой встречи я ожидала.
Конечно, мне не представлялось, что мы появимся, и нас вместе с опальным принцем, которого хотели изгнать, а он изгнался сам, встретят с распростертыми объятиями. Но и о таком приеме я не мечтала точно.
Когда спина эльфа скрылась за очередным поворотом, я вздохнула и отпустила прутья, повернувшись к ним спиной. Самое время осмотреть место, где я оказалась.
Камера, которая претендовала на место моего жилья на неопределенное время, была довольно маленькой: всего четыре шага в глубину и четыре в ширину. В ней не было ничего, кроме простой, но добротной кровати и ведра в углу. Что ж, хорошо хоть не придется спать на холодных камнях. Стены моей темницы были из какого-то темного дерева, бархатистого на ощупь. Пол тоже был деревянный. Меня это изрядно удивило, потому что я привыкла думать, что тюрьмы всегда сделаны сплошь из камня, плесени и текущих по стенам ручейков. Тут было сухо и даже как-то уютно, что ли. Ох эти эльфы, даже тюрьму сделали не без нотки изящества. В стене было маленькое узкое окошечко, через которое я видела только стебельки травы и пробивающийся сквозь них дневной свет. Окошко было почти под потолком, и шириной оно было в ладонь, поставленную ребром. Не подходит для побега.
Решетка, которой камера была отгорожена от коридора, была металлическая. Тут от канонов не отошли. Неведомым образом она была вделана в пол, стены и потолок, и я не смогла найти ни малейшей детальки, служащей для крепления этой решетки, которую можно было бы в теории расшатать и вытащить. Дверь была довольно узкая на хорошо смазанных петлях. Я судила по тому, что эльф, запирая её за собой, сделал это практически бесшумно. Я тоже подергала дверь на всякий случай, но она снова не поддалась.
Тогда я стала осматривать коридор и другие камеры, которые были в зоне видимости. Прямо напротив меня камера была пуста, но в камере рядом с ней, по правую руку от меня, сидел Гоша. Я очень обрадовалась, когда его увидела. Если бы его посадили куда-нибудь, где я бы не смогла его увидеть или услышать, то я бы очень сильно волновалась. В конце концов, это я виновата, что он оказался здесь. Не предложи я пойти к этому злосчастному особняку, ничего бы не случилось. Наверное. Так или иначе, хорошая новость была в том, что эльфы решили нас не разделять, потому что все оказались в соседних камерах. Клео сидел в соседней с Гошей камере, а Эмер – слева от меня. Так же тут был ещё один эльф, который сидел на полу, прижавшись спиной к стене, и спал.
– Гоша, Клео, Эмер, ребята, вы как? – спросила я громким шёпотом, надеясь, что он достигнет только нужных ушей. Потом я, правда, вспомнила про хваленый слух эльфов, но сейчас это было не так важно.
Гоша откликнулся сразу.
– Все хорошо. Как сама?
Клеон, который осматривал коридор, как и я за секунду до этого, хмуро ответил:
– Живой.
Эмер фыркнул, услышав Клеона, и тоже отозвался:
– Цел и порядком удивлен.
– Да уж, есть чему удивляться, – мрачно нахмурился Клео. – Даже рта не дали раскрыть.
– Даже мне, – подтвердил Эмералд.
– И мне, – грустно поддержал разговор Гоша. Эльфы непонимающе притихли, но потом продолжили.
– С каких пор у Лианеля столько власти? – задумчиво протянул Эмералд. – Неужели его успели повысить, пока меня не было?
– А кем он был? – не то, чтобы я разбиралась, но мне было интересно узнать, кто же нас бросил в тюрьму. Главным вопросом оставалось “за что?”, но сомневаюсь, что мне бы кто-нибудь ответил. Может, позже.
– Он был моим подчиненным, – ответил Эмералд. – А теперь ведет себя так, будто он тут единственный хозяин.
Раздался звук удара по решетке. Я вздрогнула от неожиданного шума, но все равно спросила:
– Как думаешь, проводить допрос будет он же?
– Понятия не имею, – Эмералд сердито заходил по камере.
– Думаете, стоит дождаться, или попробовать сбежать до этого? – Гошин голос понизился до едва различимого шепота.
Шаги в камере Эмера затихли.
– Думаю, лучше дождаться, – ответила я. – Этот ваш Лианель ведь сказал, что на допросе во всём разберутся. Или он мог это просто так сказать? У вас вообще стоит доверять стражникам?
Клео задумчиво уставился на Эмералда.
– Я бы вообще сначала подумал, почему нас вообще схватили. Я, понятное дело, должен был быть осужден и изгнан, сбежал, и вот снова здесь. Лана и Гоша здесь чужаки. Это, конечно, первый случай, но всё же есть основания для того, чтобы не дать им разгуливать по городу. Но ты, Эмералд? Почему тебя схватили?
Эмер явно смутился.
– Не знаю. Может, потому что я был с вами.
– И мы бросили тень на твою репутацию? – ехидно спросил Клеон.
– Наверняка. Твоё присутствие, Клеон, может с некоторых пор не только бросить тень на неё, но и с грязью смешать, – вспыхнул Эмералд. Ума не приложу, чего он вдруг так разъярился.
Клеон трагически схватился за грудь, изображая, что слова Эмера попали ему в самое сердце.
– Больно мне, больно, – взвыл Клеон. – Неужели я не ослышался? В моей душе отныне зияет огромная кровоточащая рана, и даже время не способно её залечить. Что же мне делать? Как жить дальше после таких резких слов? Да ещё и от лучшего друга!
Кажется, это разозлило хвостатого эльфа ещё больше, потому что я услышала, как он что-то прошипел себе под нос, но не поняла что. Вряд ли это была похвала актёрскому таланту. Это было похоже на “Я тебе не друг” и ещё какое-то ругательство. Но не могу утверждать наверняка. Возможно, это всё было сплошным ругательством.
