Прикрываю глаза, стараясь не шевелиться. В ушах стоит тихий звон, сердце чуть сбавляет бешеный ритм. Беготня и голоса стихают и я погружаюсь в какой-то транс, отпуская силу.
Она разбегается во все стороны, оплетая зажатую между гор долину. Чувствую каждое живое существо в округе. Вот стайка птиц, вспугнутая собаками. Люди ярла прочесывают лес и, кажется, я даже слышу ветки, ломающиеся под их ногами.
В реке неподалеку плещется рыба. Не знаю, что за вид такой, морозостойкий, но рыбина выпрыгивает над поверхностью, ловя пролетающую мошкару.
Через пролесок прет лось, чешет голову о землю, фырчит. Чуть дальше крадется хищник, похожий на волка, но мельче.
И никого чужого. Не единого человека, кроме тех, что рыщут за холмом. Никакого отклика других сил. Я было хочу направить силу в сторону дома сейдконы, но тут возвращается Ольга.
Не знаю где она нашла огромные ножницы для арматуры, но такими не то что стрелу, руку перекусить можно. Девушка подставляет под мою руку табуретку, прижимает меня к поверхности и, хэкнув, откусывает древко по центру.
Короткий выстрел боли и вижу ее извиняющийся взгляд. Я открываю рот, чтобы сказать ей не переживать и тут она резко дергает за наконечник и я совершенно неблагообразно ору.
Не обращая внимания на мат в адрес правящей семьи, принцесса резво поливает меня из бутылки с обеззараживающим и зажимает рану с обеих сторон. Несколько четких движений и рука перетянута бинтами.
— С-с-спасибо, — выдавливаю я из себя и думаю, что пока похожу со стрелой в ноге.
Но я сам втянул ее в это самолечение и Разумовская, хмыкнув, перекусывает вторую стрелу. Мне отползти некуда, поэтому пытаюсь отрубиться. Но та дрянь, которой она меня поила, работает, делая боль из невыносимой просто бесящей.
Девушка разрезает штанину, заливает рану и, неодобрительно покачав головой на мой очередной матерный пассаж в адрес императрицы, накладывает бинты, фиксируя обрезок древка.
— Я впечатлен, ваше высочество, — сквозь зубы скрежещу я, изо всех сил стараясь улыбнуться.
— Ну а ты, княжич, думал, что я изнеженная девица? — усмехается она на мою гримасу.
— Надеялся, — пытаюсь шутить, восстанавливая дыхание.
— Готов? — ласково кивает на мой бок. — Постараюсь не задевать, но нужно промыть и замотать.
Ну как откажешь красивой девушке? Да легко, что я и делаю, бросив тоскливый взгляд на Олега. Илене тем временем организовали полевое переливание и первым донором вызывался Саша. А целитель, используя передышку, уселся на полу.
Вид у него совсем неважный. Лицо посерело от усталости, под глазами синяки, руки мелко дрожат. Сейчас его дергать вообще не вариант. Я бы поделился силой, но боюсь что при попытке отключусь.
Но не только в мою голову приходит эта идея. К целителю подходит Богдан, что-то тихо говорит и начинает слабо светиться.
— Ладно, — выдыхаю я так решительно и мощно, что в боку стреляет. — Давай.
Пальцы уже свело, пока я судорожно зажимал рану и Ольга их отцепляет по одному. Я непроизвольно дергаюсь, из раны с бульканьем выливается кровь, рука принцессы соскальзывает, задевая древко.
Пробивает так, что выгибаюсь и бьюсь головой о стену. Боковым зрением замечаю, как быстро растекается темное пятно на полу и, выразив кратко, куда я драл всех присутствующих, отключаюсь.
***
И опять тошнотворное плавание в полусознании. Силой целителя меня выбрасывает на спасительный берег и, придя в себя на миг, вижу его лицо перед собой.
— Спи уже, — говорит мне он, сияние усиливается и меня погружает в тепло.
Тепло переходит в жару и мне снится банька. А я совершенно здоровый, без единой лишней дыры. Шипит выплеснутая на камни вода, заполняя все ароматным паром. И в этом тумане проглядывает изящный женский силуэт.
Прекрасное тело чуть поворачивается и от хвоста, хлестнувшего по ее ногам я резко просыпаюсь. Я пытаюсь сесть, шарю руками и натыкаюсь на чью-то руку.
От прикосновения к нежной коже меня словно током ударяет. Притягиваю к себе, купаясь в цветочном аромате. Меня накрывает волной шелковых волос и я вообще перестаю соображать, что происходит.
— Тише, тише, все хорошо, — еле слышно шепчет женский голос, от которого совершенно сносит голову.
Ее горячее дыхание совсем близко, рвусь вперед, нахожу ее губы и впиваюсь в них со стоном удовольствия. Она отвечает сразу же, заваливаясь на меня и я жадно впиваюсь пальцами в податливое тело, забираясь под одежду.
Она вздрагивает и тихо стонет, и моя кровь окончательно приливает к паху.
Скрип двери и полоса яркого света ослепляет меня на секунду. Я щурюсь сквозь накрывшие меня золотые волосы. И меня окатывает ледяной волной.
На пороге стоит Богдан, а на мне лежит принцесса с задранной рубашкой. Моя рука уже забралась ей в штаны. Секунда, две и здоровяк, захлопнув рот, уходит.
Но отчаянная боль в его взгляде отрезвляет меня тут же. Твою ж мать…
Хтонь, да что я творю вообще! Проклятые земли с их магией, девицами и… принцессами. Я медленно убираю руки и прикрываю глаза, глубоко дыша. Давление исчезает, Ольга поднимается, поправляя одежду.
— Ммм… — мычу я, подбирая слова.
— Ой, не надо, — раздраженно отвечает девушка и включает свет.
Небольшая спальня, судя по обстановке, моя, в том доме, который нам предоставили. Ерзаю в кровати, прислушиваясь к телу. Все раны перебинтованы, но боль совсем слабая. Сажусь с опаской, но никаких неприятных ощущений.
С облегчением вижу штаны, висящие на стуле рядом и надеваю, избавляя Разумовскую от неприличного зрелища, на которое она бросает смущенные взгляды.
— Не буду, — огрызаюсь я. — Ты что тут делала то?
Злость сама вырывается из меня. Какого хрена принцесса вообще забыла в моей спальне? Мне хочется свалить все на нее. Или это, или схватить и повалить обратно. Хтонь!
— Следила за твоим состоянием, — обида в ее голосе немного охлаждает меня. — Олег тебя исцелил, но боялся, что не до конца.
— Извини, — все таки беру себя в руки. — Что-то нашло на меня. Мне снилось… А, неважно. Как Илена?
— Жива, — девушка перестает обижаться, в голосе появляется тревога. — В нее пришлось много крови вливать. Магнус тоже подключился, оказалось у него универсальная группа. Но Олег держит ее в своего рода коме. Опасность миновала, но Илену надо вывозить.
— Всех надо вывозить…
— Только прямо сейчас ее нельзя перемещать. Пару дней нужен полный покой.
— Остальные как? — я надеваю рубашку и тихо радуюсь, что могу нормально шевелиться. — И сколько я провалялся?
— Сейчас вечер. Того же дня, — Ольга выглядывает за дверь. — Все в порядке. Насколько это возможно вообще. Сын ярла тоже очень плох, но погода лишь портится, его не вывезти, как и нас. Люди Хакона обыскали всю округу и ничего не нашли, даже следов. Но я слышала, что говорили про стрелы. Местные, тут изготовлены. На праздник урожая устраивали традиционную охоту и этих стрел было заготовлено очень много.
