— Ты хочешь сказать, что видишь мою смерть? — мрачно спрашиваю.
— Нет, — устало говорит он. — Я хочу сказать, что вижу какой-то п…ц. Извини. Меня очень утомляет эта чужая сила, чужая земля. Каждый раз, когда я пытаюсь что-то разглядеть в потоках времени, мне словно молотом Тора по голове дает. Знаю только, что нам всем надо туда. И тут даже дело не в тебе. Не только в тебе. А значит…
— А значит нужно всем рассказать правду, — признаю я.
Ну вот и закончился отпуск, нда. Какое-то время я с удовольствием раздумываю над тем, чтобы их всех вырубить и отправить по домам. Отговариваю себя тем, что местные точно не поймут моей заботы.
— Есть у меня к тебе еще один вопрос… — вспоминаю я одну из неразгаданных загадок.
Уж слишком яро интересовалась Инга по поводу моей ночевки в горах. И отмазывалась сказками, а передо мной сидит как раз любитель таких историй. У Володи от моего рассказа нездорово загораются глаза и он кивает, едва дослушав.
— Конечно, я знаю эту легенду! — радостно восклицает он и сразу серьезнеет. — Ну то есть, я надеюсь, что это только легенда. Похоже на хульдру. Волшебные создания, живущие в горах. Мужчины влюбляются на всю жизнь, и остаются жить с ними. А если сумеют уйти, то умирают от тоски.
Пфф, приехали. От тоски меня пока умирать не тянет, а вот вернуться да, и сильно. Но это перебивает стремление попасть в Ютунхеймен. Пока перебивает. Вот что за чужая сила, о которой говорил Олег.
— А, ну, вылечиться от этого можно?
— Ты хочешь сказать… — прорицатель мечется между восхищением, недоверием и сочувствием. — Ну вроде как никто и не хотел. Честно говоря известно только, что если плохо обращаться с хульдрой, то она может сильно навредить. Проклятие наслать, или что-то подобное.
Понятно. Кто в здравом уме побежит от такой красавицы, демоны с ней, пусть и хвостатой. Может с хвостом и удобнее… С усилием отгоняю очередное наваждение.
Ничего плохого я ей, к счастью, не сделал, как и хорошего. Значит, пока это не стало проблемой, надо это решить. Не хочется в момент, когда прижмет, думать только о ее чудесном теле.
***
Утро начинается с громогласного рога, призывающего на завтрак, и идеи. Денек сегодня явно выдастся тот еще, значит начнем его со свежего конфликта. Ингу я вылавливаю после завтрака и затаскиваю за какой-то угол.
— Пришло время для культурного обмена, — зловеще сообщаю ей я, зажимая у стены.
Но блондинка явно на своей волне, потому что начинает скромно улыбаться, краснеть и томно прикрывать глаза.
— Эй, очнись, — я щелкаю пальцами. — Сейчас ты меня отведешь к настоящей сейдконе, а не той, которую вы туристам показываете.
Милашка тут же превращается в фурию, фыркает и изображает негодование:
— Опять ты за свое! Нет тут никакой «настоящей» сейдконы.
— Угу, так я и поверил, — я останавливаю ее попытки отодвинуть меня. — Нет альвов, сейдконы, видений с орущими мостами, хульдры и богов, которым…
Я затыкаюсь и даже испытываю какое-то странное чувство смущения. Ну не говорить же ей, что врезал богу? Во-первых, это я от неожиданности. Да и он, думаю, просто не ожидал, поэтому и пропустил удар. Нечего было меня топить. А во-вторых, так мы с северянкой точно общий язык не найдем.
Но Инга реагирует и без таких уточнений. От ее лица отлынивает вся кровь, она нервно сглатывает и смотрит на меня с ужасом.
— Ты… Ты… Ты все придумываешь!
— Серьезно думаешь, что я способен такое придумать? Инга, я не шучу, не насмехаюсь и уж точно не хочу никого обидеть. И не буду обижать, если ты меня отведешь к сейдконе. Мне нужна ее помощь. Я серьезно.
— Но… — девушка съеживается под моим взглядом.
Не хочется поднимать шум, но если понадобится опять бить морды, чтобы получить доступ — я готов. Видимо, в моих глазах это отчетливо видно.
— Хорошо, — сдается блондинка. — Отведу. Только если она не захочет с тобой говорить, уходи без споров. Не зли сейдкону, тебе это не понравится. Проклятие хульдры ерундой покажется.
Вот интересно, она мне вообще собиралась говорить про это проклятие? Или сама не верит в эти легенды? Или хотела меня как-то втихаря от этого избавить…
Идем мы не к избушке с черепами, а на другую сторону реки. Выходим на дорогу, ведущую к вершине и сворачиваем метров через двести. Дом сейдконы запрятан среди деревьев, в конце неприметной тропы.
Обычный добротный деревянный дом. Свежая красная краска, белые ставни, заросшая ярко-зеленым мхом крыша. Крыльцо-терраса с креслом-качалкой и скамейкой. И никаких жутких атрибутов.
Инга робко стучится в дверь и она тут же распахивается. Сейдкона при дневном свете оказывается не такой дряхлой и старой, как мне показалось в первый раз. На ней цветастый передник, на одной руке варежка такой же пестрой расцветки, а из дома вкусно пахнет выпечкой.
— А я то все думала, когда же ты придешь, — улыбается милая бабушка и жестом приглашает нас внутрь. — Ну заходите, как раз рогалики поспели.
Блондинка почтительно кланяется и я повторяю за ней, переступая порог.
— Аааа, простите, не знаю вашего имени, — запинаюсь я языком и ботинком, влетая в просторную комнату.
— Все мы лишь дочери Хейд, — пожимает плечами она. — Не знаю, как на вашем языке правильнее, можешь звать меня просто Астрид.
— А откуда вы… — опять не успеваю договорить я.
— Молодость, милок, молодость. Был один ярл, князь ваш, то есть, ох и давно. Думала я тогда не головой, что уж скрывать. Увезти меня хотел к себе, на юг. Да только богам иное угодно было. Не сложилось, — в ее голосе появляется мечтательная грусть. — Ты проходи, проходи. Чем-то ты мне его напоминаешь, такой же настырный. Чаю?
— Вы меня извините, но можно сначала поговорить с вами? Наедине, — я бросаю быстрый взгляд на Ингу и замечаю как та недовольно хмыкает.
— Настырный и торопливый, ну точно как мой Ульв, — качает она головой. — Ладно, пойдем на кухню. А ты, внучка, посиди пока здесь.
А вот кухня уже больше похожа на обитель ведьмы. Слабый свет проникает через маленькие окна под потолком. Повсюду развешаны пучки сухих трав. На многочисленных полках склянки с подозрительным содержимым.
И печка, издающая притягательный аромат, большая и старинная, трубой уходящая в потолок. На ней фырчит пузатый чугунный чайник. Сейдкона указывает мне на свободную табуретку у узкого стола и шустро достает из печи противень с рогаликами.
Отставляет в сторону манящее угощение и начинает что-то растирать в ступке. Высыпает порошок в кружку, заливает кипятком, тщательно размешивает и сует мне в руки.
— Что это? — не справляюсь я с недоверием.
— Так, милок, ты сам ко мне пришел, — строго говорит Астрид и хмурится. — Хочешь помощи, значит слушайся. Не хочешь, дело твое, выметайся и не мешай мне тогда.
