— Я должна быть с ним, — пробормотала вслух. — Должна быть рядом!
Кирилл встрепенулся:
— Что, прости? Я не расслышал.
Растерев по лицу соленую влагу, Вика отстранилась от мужчины.
— Ты говорил, что Алексея и Соню на вертолете доставили в больницу. Андрей отправился с ними. И… он там сейчас совсем один. Сходит с ума от беспокойства за близких. Я нужна ему! Ты можешь узнать точный адрес?
— Не самая лучшая идея, милая!
Вика дернулась от неожиданности, услышав за спиной женский голос. Ирина Павловна стояла в дверях. Взволнованная. Уставшая. И белая, как мел.
— По…чему? — уточнила девушка дрогнувшим голосом.
Проигнорировав ее, женщина обратилась к Кириллу:
— Препараты подействовали, Валентина Степановна уснула. Кирюша, побудь с ней. Мне нужен перерыв – у самой сердце заходится. Как проснется, зови.
— Конечно! — тот без разговоров поднялся на ноги и скрылся в недрах дома.
А наставница Лизы и Андрея почти обессиленно рухнула на его место.
Она молчала, отрешенным взглядом изучая облака над головой.
Соколовская же молчать была уже не в состоянии. Она задыхалась.
— Почему вы так сказали? Думаете, Андрей не захочет меня видеть?
Ирина Павловна тяжело вздохнула:
— Я звонила ему несколько минут назад…
— И? — нервно сглотнула девушка. — Есть хоть какие-то новости?
— Да, — женщина сжала губы в тонкую линию. — Алексей в реанимации. Состояние тяжелое, но стабильное. Прогнозов пока не дают, но делают все возможное, чтобы… словом, врачи сейчас борются за его жизнь.
— А Соня?
— А Соня потеряла ребенка. Ей сделали чистку и вкололи снотворное. Сейчас она спит. Андрей находится рядом. Ему выделили место в ее палате.
— Господи! — не помня себя, Виктория вскочила на ноги так резко, что закружилась голова. — Я поеду к ним! Я…
Покачав головой, Ирина Павловна вцепилась в ее руку и вынудила вновь присесть на крыльцо. Заключив ее ладони в свои, она затараторила:
— Вика, я скажу тебе сейчас ужасные вещи. Но не могу не сказать.
— О чем вы?
— Не стоит испытывать судьбу! Не стоит бередить столь свежие раны! Пойми, сейчас не самое удачное время для ваших встреч. Дай ему успокоиться. Дай прийти в себя и оправиться от потрясения. Все самое ужасное в его жизни так или иначе связано с твоим отцом. Из-за него он потерял родителей! И рискует лишиться брата. Из-за него у Сони случился выкидыш. Неродившийся малыш был его племянником или племянницей. Не забывай и про Лизу, которую он считает сестрой! Она все еще находится в руках твоего отца. И одному богу известно… через что нашей девочке приходится… милая, я пытаюсь сказать, что Андрей сейчас очень зол на твоего отца. Может, в глубине души он и понимает, что ты ни в чем не виновата, но… в подобные моменты разум отключается. Остаются лишь инстинкты. И боль. Бесконечная боль. Сам того не желая, он может сорваться и навредить тебе!
— Нет! Он никогда…
— Уничтожить можно и словами, Виктория! Особенно женщину. Особенно до одури влюбленную женщину. Ты уверена, что выдержишь такую ярость?
Вика отрицательно покачала головой:
— Не знаю.
Ирина Павловна отпустила ее руки. И сразу, невзирая на жару, девушке стало холодно. Уставившись на нее умоляющим взглядом, она прошептала:
— Что же мне делать?
— Ждать!
— У меня нет времени. Меня в любую минуту могут запихнуть в самолет и отправить к черту на куличики. Я не смогу противиться решению брата!
— Вот и поезжай. Может, оно и к лучшему. Заодно и чувства проверите.
— В каком… смысле?
— Если Андрей захочет, то сам тебя найдет.
— А если не захочет? — с замиранием сердца всхлипнула Вика.
— Боюсь, в таком случае уже ничто не спасет ваши отношения.
— Но…
Девушка со всей дури сжала кулаки, вгоняя ногти в плоть. Но эта боль была ничтожной по сравнению с агонией разрывающегося сердца. Она поняла.
— Гордеев сказал вам что-то про меня, да? Сказал, когда вы звонили ему?
Женщина покачала головой. А Вика взбесилась окончательно.
— Не врите! Я имею право знать!
— Милая…
— Что он сказал? — почти слезно простонала девушка. — Что?
— Неважно. Это не его слова. В нем сейчас говорят гнев и страх.
Виктория зажмурилась до белой ряби в глазах. Вцепившись в собственные волосы, принялась раскачиваться вперед-назад, не в силах принять истину.
Ее самый большой ужас стал реальностью. Настоящей реальностью, ибо…
«Он отказался от меня! Отказался! Это конец. Я его… потеряла!»
Глава 56
Ей снился странный сон. Жуткий. Пугающий. И до безумия реалистичный.
Мать. Отец. Даня. Толя. И толпа незнакомых людей. Все они умирали. Оживали. И снова умирали. Чтобы спустя мгновение… исцелиться вновь.
Лиза бессвязно мычала что-то пересохшим горлом, умоляя их остановиться. Прекратить. Не мучить ее. Ей хотелось немедленно распахнуть веки и вырваться из этого бесконечного водоворота страха и ужаса. Хотелось, но не получалось. В затуманенном сознании то и дело всплывали образы людей, большинство из которых лишились жизни прямо у нее на глазах.
В такие мгновения Лиза рыдала навзрыд, не имея более сил сдерживаться. Она ощущала, как сердце рвется в груди. Как горячие слезы стекают по щекам. Но… не могла пошевелиться. Попытки разлепить свинцовые веки казались неосуществимыми. Тем не менее Лиза чувствовала многое.
Например, чье-то присутствие рядом с собой. Ее постоянно касались чужие руки. Временами кто-то баюкал ее, точно ребенка, и осушал соленую влагу с ее щек. Он целовал Лизу в лоб жесткими шершавыми губами и тихо шептал:
— Тише, моя девочка! Тише! Паскудно. Знаю. Но… твоих слез оно не стоит!
И она затихала. Будто прислушивалась к его словам. А потом проваливалась в пустоту. В блаженное небытие. Без снов. Без чувств. Без сожалений.
Сложно сказать, сколько времени это длилось – час, день или же неделю.
Но в какой-то момент все закончилось. Лиза наконец открыла глаза. Торопливо зажмурилась. Проморгалась и попробовала еще разок.
«Господи, где это я?» — мелькнуло в затуманенном сознании.
Растерянным взглядом осматривая помещение, погруженное в полумрак (единственным источником света был небольшой ночник на тумбочке), она нахмурилась. Поняла, что находится сейчас вовсе не в той комнатушке, в которой ее заперли после похищения. Это место больше напоминало гостиную в обычной среднестатистической квартире с весьма скудной меблировкой. Небольшой комод, старый телевизор на нем. Обшарпанный ковер почти на всю комнату. Вышеупомянутая тумба с ночником, журнальный столик. А также диван, на котором, собственно, и спала Лиза.
