— Даже вспомнить не могу, слышал ли я когда-нибудь хоть что-то лестнее твоих слов.
— Серьезно?
— Серьезно!
— Ну, раз мне удалось тебя порадовать, порадуй и ты меня!
— У нынешней молодежи запросы, как правило, астрономические, — осуждающе покачал головой Борис. — Но я готов, если это в моих силах.
Лиза загадочно улыбнулась.
— Я тебе больше скажу: только в твоих!
— Вещай уже!
— Докажи, что я тебе действительно дорога! Позволь мне попрощаться с ним по-человечески. С Димой. Наедине. Без лишних ушей и глаз!
Глава 38
Что-то определенно изменилось за время их отсутствия.
В ауре. В общей атмосфере сходки. Во всем!
Правда, что именно, Дмитрий пока не понимал. Равно как, к добру эти изменения или же с точностью до наоборот.
Чисто машинально он замедлил шаг, принимаясь сканировать присутствующих на предмет угрозы. В своей привычной манере. С легким прищуром.
И с особой тщательностью.
Поравнявшись с ним, Дудаев тоже сбавил ход. А затем произнес нараспев, всего лишь мимолетно взглянув на Прокурора:
— И почему у меня такое чувство, будто Боря страстно желает оторвать тебе яйца прямо сейчас? Не дожидаясь ни утра… ни повода!
Борзый понимающе хмыкнул, искренне оценив юмор Маги.
— Если ты не заметил – об этом мечтает как минимум треть присутствующих! — сухо отозвался он, чувствуя превосходство над «тихушниками», умеющими тявкать лишь за спиной.
Быстро же они язык в собственный зад запихивают, оказавшись с ним лицом к лицу!
Однако уставившись в следующий миг на вышеупомянутого Черчесова, он пришел к простому выводу: Дудаев прав. И это мягко сказано!
Похомов буквально шкурой своей прочувствовал всю степень бешенства их Смотрящего. А тот факт, что при такой ярости Борис Андреевич до сих пор не схватился за волыну да башку ему не продырявил, вовсе вызывал недоумение. Как и вполне логичный вопрос, не дающий покоя: какого х*я здесь творится?
Правда, секунду спустя Дмитрий едва сам за ствол не схватился. У него прямо разум помутился от развернувшегося зрелища. От лютой, безумной и совершенно неадекватной ревности. Ревности, с которой совладать он был не в силах.
Его малышка… его Кроха, громко хохоча, смачно расцеловывала своего родственника в обе щеки. А чуть погодя она ласково прильнула к плечу Прокурора и что-то зашептала ему на ухо.
Бл*дь!
Умом-то он понимал: родня, все дела… да только инстинкт собственника вопил благим матом, надрывая глотку. Мгновенно превращая кровь, бегущую по венам, в еб*чий кипяток.
Никто. Не должен. Прикасаться. К ней.
НИКТО!
Казалось, еще секунда, и он просто сотрет зубы в порошок – так сильно стискивал челюсти, настойчиво игнорируя их противный скрежет.
Либо… либо свернет Борису шею. Почему бы и нет? Тоже вариант!
— Эй, парень? — тяжелая рука Дудаева, внезапно опустившаяся на плечо, вывела Дмитрия из оцепенения. — Ты бы выдохнул, что ли!
— Я в норме.
— Он же дядька ее родной, а не мужик с улицы. Понимаешь? Имеет право!
— Не х*р меня лечить! — отмахиваясь от советов, Дмитрий раздраженно скинул с себя его конечность. — Все под контролем…
Законник прервал Похомова жестом, красноречиво аргументируя все вышесказанное:
— Ты рычал! Только что – отвечаю. Как зверь! Как животное!
Сколько бы ни силился, а припомнить подобного эпизода он не мог.
Неужели непроизвольно вышло? Подсознательно? Состояние аффекта?
Твою-то мать! Нервы ни к черту!
— Я ничего не могу с собой поделать, — рвано втянул ноздрями прохладный воздух, пытаясь остыть. Восстановить порушенный самоконтроль. Успокоиться, в конце концов. — Неужели не видишь, Мага? Эта девочка – мой воздух! Воздух, который я ни с кем делить не буду. Даже с ним!
Дудаев понимающе оскалился:
— Вижу! Не слепой. А также вижу, что умение вить из мужиков веревки у этой девочки в крови. Похом дышать в ее сторону лишний раз боится. Боря «поплыл», причем капитально. А ты… ты давно потерян!
Признавая правоту его речей, Дмитрий сдержанно улыбнулся.
А затем, поблагодарив за участие и холодный рассудок привычным похлопыванием по плечу, направился к толпе развлекающихся мужиков. Желание выпустить пар, а вместе с ним пару пуль, казалось нестерпимым. Жаль, со своего ствола шмалять было нельзя – он без глушителя. В отличие от того оружия, с помощью которого все на меткость соревновались.
Свой-то он… родной. Продолжение тебя самого.
Но за неимением другого варианта…
Его желание присоединиться к всеобщему веселью парни приняли с особым энтузиазмом. И никого не смутил тот факт, что они едва на ногах стоят, а он трезв как стеклышко. Борзый не успокоился, пока всю обойму не приговорил к чертовой матери. Пока все мишени не снял. Лишь тогда смог спокойно выдохнуть.
Лиза стояла рядом и молча за ним наблюдала.
Не побоялась толпы. Не засмущалась. Просто тихонько подошла и все это время находилась в непосредственной близости от него.
Он знал. Был уверен. Чувствовал.
Нутром. Кожей. Затылком.
И это сводило с ума похлеще самой крепкой дури.
Как там Дуда сказал? Рычал, словно животное?
Сука! Он и есть животное! Ее животное.
Стоило развернуться лицом к причине своего безумия, и тут же оцепенел, тупо любуясь.
Ее растрепанными волосами. Ее манящими губами, которые она непроизвольно покусывала от волнения. И… глазами, ставшими отчего-то огромными, как чайные блюдца. Сверкающими сейчас совершенно нездоровым, даже… шальным блеском.
Два решительных шага вперед, и вот уже Лиза стоит практически вплотную. В паре жалких сантиметров от него. Так близко, что щекочет ноздри дурманящим ароматом своего юного тела и совершенно не осознает, какую власть над ним имеет.
— Ты же не пил сегодня? — прорывался сквозь морок сознания ее тихий шепот. — Дима?
— И не планировал! — он плотоядно оскалился, испытывая извращенное удовольствие уже от того, как сильно залились краской ее щеки. — Я и без синьки пьян… в стельку!
Правильно истолковав смысл его слов, Лиза часто-часто задышала. В какой-то миг показалось: не выдержит. Сама поцелует. Еще секунда. Но нет! Пробуждая в нем величайшее чувство гордости, она довольно быстро взяла себя в руки. Загадочно улыбаясь, малышка принялась демонстративно шарить по карманам на его джинсах в поисках чего-то.
