Да таким душевным и искренним, что уже вскоре глаза от выступившей влаги усердно вытирал.
— Жжешь, лапуля, не по-детски! — произнес, как только успокоился и вернул контроль над собой.
Девушка поморщилась от фривольного обращения, резанувшего слух.
— Я – Лиза, — она специально сделала акцент на своем имени, выстраивая невидимую, но вполне ощутимую грань дозволенного. — Лиза Черчесова. А… вы?
Стоило только произнести вслух свою настоящую, а ныне девичью фамилию, как прежние чувства накатили с утроенной силой, едва не сбив с ног.
Ей вновь показалось, что за ней наблюдают. С прежней свирепостью, пристально, жадно и ревностно вгрызаются в каждый изгиб ее напряженного тела. Задрожав, да так, что зубы начали чечетку отбивать, Лиза обхватила руками свои плечи в некоем подобии защитного жеста.
— Магомедрасул Дудаев, — наконец представился мужчина, привлекая к себе внимание. — Можешь называть меня… просто Мага.
— Очень приятно, — проблеяла она севшим от волнения голосом. — Вы знакомый Аркадия Михайловича или Петра Петровича? Как вы здесь оказались?
Мужчина задумчиво нахмурился. На его лбу залегла глубокая морщина.
— В первую очередь я друг твоего отца, — ошарашил он своим признанием, — и единственный оставшийся в живых из братьев, коронованных лично самим Черчиллем!
— О! — только и смогла вымолвить девушка, замерев с разинутым ртом. — Это… вроде как почетно?
Собеседник лишь хмыкнул, надменно расправив плечи:
— Ясное дело! Однажды он доверил мне целый регион. И по сей день я с гордостью несу эту ношу!
Прилагая неимоверные усилия, Лиза сфокусировалась на лице Дудаева.
— И много вас было? Тогда. Раньше.
— За всю свою жизнь Черчилль короновал лишь… семерых.
Она нервно сглотнула, настойчиво игнорируя стянувший горло болезненный спазм. Холодок прошелся по спине.
— Что стало с остальными?
— Обрели вечный покой.
— Мне так… бесконечно жаль!
Перед глазами поплыло, она еле удержала равновесие, немного качнувшись вперед. Пульс ускорился, неистово барабаня в висках.
— Серьезно? И тебя не смущает тот факт, что они святошами не являлись? Что у каждого за плечами имелся срок?
С ответом Лиза нашлась незамедлительно, перефразировав его же недавние слова:
— Конечно, нет! В первую очередь они были людьми. И каждому из них… наверняка было больно и страшно!
Собственный страх, опаляющий нервные окончания и холодящий в венах кровь, заставил прервать диалог и резко развернуться, отчаянно всматриваясь в темноту. В темноту, за которой скрывался кто-то еще. Тот, чей взгляд она так остро ощущала каждой клеточкой своего тела.
Новый знакомый отреагировал соответственно и с готовностью последовал ее примеру. Теперь оба стояли плечом к плечу и лицом к утопающей в кромешной темноте лужайке.
Должно быть, со стороны они и выглядели довольно странно, однако никто – ни друзья, ни Верещагины – не рискнул нарушить их своеобразного уединения.
— Чего дергаешься? — поинтересовался гость ни с того ни с сего, легонько толкая ее локтем с целью привлечь внимание.
— А?
Тяжело дыша, Лиза рассеянно вперилась в мужчину.
Так, спокойно! Спокойно…
— Дрожишь вся, — продолжил уверенно, намеренно игнорируя сковавшую ее неловкость. — Словно на измене.
Вот ведь черт! Неужели так заметно? Впрочем…
— Я?
— Ты!
— Нет, что вы! Просто…
— Да? — хитро прищурился Дудаев, поглядывая на Лизу… ну очень-очень странно. Точно ожидая какой-то, известной лишь одному ему, реакции. И столь хищный блеск в его глазах… нет, даже не настораживал. Он буквально парализовал!
Пришлось сильно тряхнуть головой, дабы избавиться от наваждения.
Хоть как-то взбодриться.
— Ничего! — что было мочи она стиснула ладонями пульсирующие виски и принялась усиленно их растирать. — Матвей прав – я совершенно не умею пить. Вот и не надо было…
— Там кто-то есть! — рявкнул Мага, прерывая ее жалкие причитания своим грозным басом. — Твои слова? Так ведь?
Конечно!
Насупившись, исподлобья девушка зыркнула на гостя, начиная злиться:
— И что с того?
— А вот теперь, Лиза Черчесова, — продолжил он куда спокойнее, выделяя интонацией ее имя, — я очень сильно желаю знать, почему ты так сказала?
Она замерла в нерешительности.
Признаться – и выставить себя сумасшедшей?
Или лучше промолчать?
— Смелее! — поторапливал Дудаев, недовольный затянувшейся паузой. — Поверь, я тот, кому можно доверять!
— При всем уважении, — отчеканила она вдруг возмущенно, — я сама в состоянии решить, кому можно и нужно доверять!
Собеседник расплылся в довольной ухмылке, точно любуясь ее полыхающими щеками, и сипло вынес свой вердикт:
— Так реши! В чем проблема?
Гнев как рукой сняло. Лиза поспешила отвернуться, дабы не выглядеть еще глупее. Вновь уставившись в непроглядную тьму, она обхватила ладонями собственные плечи и зябко поежилась. Разгоряченное танцами, покрывшееся легкой испариной тело начало стремительно остывать, находясь в состоянии относительного покоя.
— Хорошо! Я так сказала, потому что, едва вышла из машины, сразу же почувствовала на себе чей-то взгляд. Знаете, цепкий такой. Пронизывающий насквозь. Будто кто-то притаился во тьме и разглядывал меня, словно… букашку под микроскопом. Слишком пристально, по-хозяйски и… и жадно, — призналась она робко. — Мне стало не по себе, вот и ляпнула.
К ее величайшему удивлению, Дудаев более не смеялся. Ни намека на веселье! Но и обвинять ее в безумии тоже не спешил. Лишь осторожно поинтересовался спустя несколько секунд задумчивого молчания:
— А сейчас?
— Что сейчас?
— Судя по тому, как дергаешься, сейчас ты тоже этот взгляд чувствуешь?
Лизавета со всей честностью, на какую была способна в тот миг, прислушалась к своим ощущениям. К ревущему в крови адреналину и зашкаливающему пульсу. Судорожно вздохнув, кивнула:
— И сильнее, чем прежде.
— Надо же…
Согласно закивала:
— Чего только по пьяни не причудится, да?
Короткий смешок:
— Хочешь проверить, есть ли там кто-нибудь на самом деле? — игриво подмигнул девушке Мага. — В темноте.
Сердце остервенело ухнуло вниз от одной только мысли.
И снова оскомина на языке. И снова конечности, мгновенно налившиеся свинцом.
