Как только он видит меня, то замирает на месте, великолепный и уверенный в своей наготе, с полотенцем вокруг бедер. Мне трудно не смотреть на него. Заново изучаю его тело, которое я так люблю и которое так много раз за последние несколько дней прижималось ко мне. Но его глаза охлаждают мой пыл, они стали такими же злыми, как в ночном клубе. Он отворачивается и идет к своему гардеробу, в котором копается слишком долго. Его мышцы напряжены.
– Если ты ищешь Бриса, то он еще не вернулся, – произносит он.
Пока все очень плохо.
– Ты такой дурак, Раф.
Он поворачивается ко мне.
– Если ты пришла оскорблять меня…
Вот тогда-то я и взрываюсь. Я вскакиваю с кровати, чтобы противостоять ему.
– Я тебя оскорбляю? Та, которую ты считаешь лгуньей и сукой?
– Я никогда тебя…
– Конечно нет! Тебе даже не нужно было произносить эти слова вслух, все и так очевидно! Ты думаешь, я из тех девушек, которые могут бегать от одного брата к другому? Или я просто меняю парней как перчатки? Ты делаешь из мухи слона, а я нет. И если я что-то и ненавижу, так это когда на меня выливают помои, когда я невиновна…
– Невиновна? Тебе пишет мой брат, черт тебя дери! И ты даже ничего мне не сказала! Сколько раз он писал тебе?
– Один. ОДИН. И я никогда не поощряла его. Я ответила ему только потому, что Брис все еще мой друг! И он вернется! Что ты собираешься делать, когда он приедет? Ты поговоришь с ним как мужчина? Или ты станешь лгать?
– Когда ты собиралась сказать мне? – перебивает он, игнорируя мои вопросы.
– О чем?
– О том, что мой брат пишет тебе.
– Не знаю. Не хочу говорить о нем, тем более я ничего не сделала.
Раф проводит рукой по затылку, взъерошивая с досадой свои отросшие волосы. Он делает два шага, смотрит на меня, а затем идет снова, пока не останавливается передо мной.
– Он тоже прислал мне сообщение.
– И что именно?
– Практически то же, что и тебе: предупредил, что возвращается завтра.
Я качаю головой в разочаровании. Мне уже так тяжело после двух недель. Пятнадцать коротких дней с ним.
– Видишь, ты во всем ошибался, Раф. Если бы ты позволил мне сказать хоть слово, я бы рассказала тебе, и мне не пришлось бы возвращаться домой одной посреди ночи.
Его глаза расширяются, я думаю, он наконец-то осознает, что только что сделал. Его гнев утих, а мой кипит.
– Прости.
– Думаешь, извинений достаточно?
Все, что я получаю в ответ, – это оглушительное молчание. Он склоняет голову, чувствуя себя виноватым, но не находит в себе сил извиниться за остальное.
– Я пойду домой. Думаю, так будет лучше и для тебя, и для меня.
Я отворачиваюсь, решив покинуть его комнату, убежденная, что не получила того, чего хотела. Но замечаю, как он двигается. Затем его тело прижимает меня к двери, чтобы я не могла ее открыть. Я чувствую его мышцы, ощущаю, как его напряжение передается мне. Раф обхватывает мою шею сзади, чтобы отвести волосы в сторону. Другой рукой он уже расстегивает мой пояс, пуговицы на блузке, снимает все. Вот, чего я хотела: чтобы он не дал мне уйти, показал, что я важна для него…
Его пальцы крепко сдавливают меня, чтобы я не двигалась.
– Я испугался.
Дрожь пробегает по моей обнаженной коже. Он дышит рядом с моим ухом. Его голос такой глубокий и хриплый. Этот Раф в десяти тысячах миль от того самоуверенного парня на доске.
– Я просто боюсь, ясно? – признается он. – Я боюсь, что он вернется, боюсь, что я для тебя всего лишь мимолетное увлечение, летняя интрижка, а потом ты вернешься к своему любимому, которого так ждешь.
– Раф…
– Знаю. Но я боюсь.
Он лбом упирается мне в плечо.
– Мне нет и двадцати. Я не учусь в университете, я думаю только о спорте и развлечениях. Я по-прежнему живу в том же старом городе, живу с матерью, у меня нет водительских прав. Что ты получишь, если останешься с таким парнем, как я?
Он кусает меня, пытаясь сдержать свой гнев. Это чувство направлено не на меня, а на его сомнения и опасения.
– Раф… – стону я, когда он с такой же агрессией набрасывается на мою шею.
Его член прижат к моим ягодицам, которые он сжимает ладонями. Его рот все еще пожирает мое плечо, а бедра двигаются вверх и вниз, так что я чувствую силу, с которой он хочет меня. И я ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Вплоть до подрагивающих пальцев ног, когда головка раздвигает мою плоть, не проникая дальше. Достаточно для того, чтобы еще больше взволновать меня.
– Кто тебе нужен, Вик? Такой парень, как Брис?
– Я не хотела его месяц назад и до сих пор не хочу, – отвечаю я с трудом.
Его пальцы перемещаются вниз, пробежав по моим ягодицам, нащупывая мою влагу так же быстро, как и член. Если Раф не продолжит, я сама наброшусь на него. И он продолжает: после его рта я чувствую его язык возле уха, ласку на тонкой коже шеи, его бедра все сильнее прижимаются к моим.
Я запрокидываю голову, призывая его, даже умоляя, продолжать.
– У меня нет презерватива.
– А где есть?
– Там.
Я хриплю, когда его бедра отодвигаются от моих, а руки исчезают. Но в следующее мгновение Раф разворачивает меня, ловит мои губы, проводит руками по моему лицу и уводит нас на кровать.
– Хочешь меня?
– Да, – отвечаю без лишних раздумий.
Раф целует мою кожу, когда возле кровати он наклоняется, смотрит мне в глаза и ищет одной рукой то, чего нам не хватало, в ящике своей прикроватной тумбочки. Затем он снова поднимается выше, покусывая мою грудь. Раф возбуждает меня еще сильнее с каждым укусом, лаской или рычанием.
Когда он падает спиной на кровать, я без колебаний следую за ним, взяв инициативу на себя. Я позволяю ему проникнуть в меня, когда нависаю над ним, чтобы не пропустить ни одного толчка. Я хочу, чтобы он видел, как хорошо мне с ним. Я чувствую его внутри себя: когда он приподнимается, сопровождая мои движения, когда его пальцы сжимаются на моих бедрах, когда он выпрямляется, чтобы прижаться ртом к моей груди.
Он вздыхает и стонет вместе со мной. И мне приходится крепче прижиматься к нему, чтобы заглушить свои крики.
– Скажи, что тебе хорошо.
– Не останавливайся…
И Раф не останавливается. Даже не намерен.
Остаток ночи я провожу в таком состоянии: измученная, удовлетворенная, влюбленная… Я изо всех сил уверяю его в своих чувствах, а он пытается поставить на мне свои метки. Потому что, хотя он и взрослый, но считает, что в моих глазах он таковым не является. Рафа одолевают сомнения, которые оживляют образы братьев. Это подтверждается на рассвете, когда я просыпаюсь в его объятиях и вижу, что он думает. Раф не спит. Он вообще не сомкнул глаз за ночь? Прижимал меня к себе, пока я спала, и молча гладил меня по спине.
