Я думаю, что нет более чувственного образа, чем Вик в коротком комбинезоне, вбивающая гвоздь в стену. Сегодня днем она устанавливает новые стенные шкафы на кухне своей квартиры. Большую часть времени она проводит на стремянке, а ее задница находится на уровне моего лица. Ремонт теперь мое любимое занятие. Конечно, ремонт и все, что я потом делаю с Вик.
– Ты пришел помочь или посмотреть?
– Должен признаться, что становится все интереснее и интереснее.
– А от тебя все меньше и меньше пользы!
– А ты все привлекательнее и привлекательнее. Знаешь, как сексуально ты смотришься с молотком?
Вик закатывает глаза, притворяясь раздраженной, и игриво улыбается.
– Будь осторожен, не зли меня, – грозит она мне молотком.
– Нечестная игра. Почему ты всегда в этом костюмчике?
– Возможно, чтобы свести тебя с ума…
Я подхожу к стремянке и провожу рукой по ее голой ноге, от колена до края мини-шорт. Мои глаза на уровне бедер. По бокам костюма две пуговицы, я расстегиваю их. Вик смотрит на меня, не двигаясь.
– И у тебя получается, – отвечаю я.
Футболка также очень короткая. Когда я расстегиваю шорты, то касаюсь обнаженного тела. Я действительно схожу с ума. Прислоняюсь лицом к коже.
– Да уж, тебе много не нужно, чтобы…
– Только ты, – отвечаю я, выпрямляясь, чтобы убедиться, что она поняла меня.
Она перестает стучать по стене, застыв, и по выражению ее глаз я вижу, что она ждет, пока я проясню свои слова. Пользуясь случаем, я просовываю пальцы под ее белье, к тому участку кожи, который притягивает меня, как гребаный магнит.
– Ты единственная сводишь меня с ума.
Только она.
Я слышу, как она на мгновение перестает дышать. Возможно, потому что я встал еще ближе к ней. Целую ее обнаженную талию, мои пальцы забираются под рубашку и отодвигают ткань. Я опускаю Вик на пол, пока мой рот путешествует по ее телу: поцелуй в запястье, в ложбинку на плече, под челюсть…
– Только…
Я наконец-то ее обнимаю.
– … ты.
Она отвечает на поцелуй, с наслаждением прижимаясь к моим губам.
– Почему? Разве за тобой не бегает орава поклонниц?
– Групповуха – это весело, когда тебе больше нечем заняться.
Она отходит в сторону, как бы оценивая мои слова. Поэтому я признаюсь:
– С тобой все серьезно.
Я схожу с ума. А если все не взаимно? Что, если я просто развлечение, пока нет кого-то лучше? Например, мой брат. Опять он. Я не могу думать ни о чем другом. Чем больше проходит времени, тем больше я думаю о его возвращении и тем больше мне интересно, как Вик будет вести себя, когда снова увидит его. Мы договорились не говорить о нем, поэтому я молчу. Но я не могу не задаваться вопросом, как она отреагирует при встрече с Брисом. Я не могу вновь видеть то, что происходило, когда им было по восемнадцать лет: они не отлипали друг от друга.
– А для тебя?
Мне нужно знать.
– Думаю, да.
Значит, она сомневается…
– Да, – говорит она. – Так и есть.
Но? Я чувствую, что она сдерживается, чтобы не сказать то, что думает. Я не задаю вопросы, не хочу услышать то, что мне не понравится. И решаю продолжать играть честно:
– Помнишь, когда тебе было четырнадцать лет, и умерла твоя мама. В день ее похорон я видел, как ты сдерживала слезы, чтобы быть сильной ради младшей сестры и отца. Я влюбился в тебя тогда. Мне хотелось быть таким же сильным, как ты, когда мой отец ушел.
– Ты был слишком маленьким…
– Я знаю, да. Младший. Все беспокоились обо мне как о хрупком маленьком существе.
– Ты таким и был.
– Да, – повторяю я, не будучи уверенным. – Но теперь, когда я вырос, хочу, чтобы у тебя остался в голове другой мой образ.
Она обнимает меня за шею и шепчет:
– Если тебе от этого станет легче, то в моем сознании не твой детский образ.
– Нет?
– Хм…
Она прижимает ладонь к моему члену.
– Вовсе нет, – еле слышно произносит она, как будто это секрет.
– Я что, теперь для тебя просто член на ножках?
Она смеется в моих объятиях. Мне чертовски приятно ее слушать. И чувствовать, как она прижимается ко мне.
– Раф!
Какого…
– Тебе действительно нужно запирать дверь лавки, когда мы наедине.
– А тебе действительно нужно сказать своим друзьям, чтобы не появлялись без предупреждения.
– Если я не отвечу, думаешь, он уйдет?
– Сомневаюсь, учитывая его характер!
– Раф!
Мой телефон вибрирует в заднем кармане. Я беру его и замечаю, что Энзо донимает меня текстовым сообщением.
– Какой он терпеливый! – смеется она, одеваясь и убирая инструменты.
– Энзо хочет сходить куда-нибудь, – отвечаю ей.
– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
– Амелия будет там, – вздыхаю я.
– Не повезло.
– Она его лучший друг…
– Я знаю, Раф. Ты не должен ни за что извиняться. Если я хочу встречаться с тобой, то твои друзья должны принять меня.
– Встречаться со мной? Звучит как-то по-школьному.
– Ой, а разве ты не в школе учишься? – шутит она.
– Сейчас покажу, что с тобой может сделать школьник!
Она удирает по коридору, когда видит, что я бегу за ней. Я догоняю ее за четыре шага и сбиваю с ног прямо на брезент, которым она застелила всю квартиру, чтобы защитить оставшиеся вещи. Я сразу же располагаюсь между ее ног и уже чувствую, как она смущается. Безумие, какие чувства я у нее вызываю. Я держу эту мысль в голове, убеждая себя, что она меня не бросит.
Вик сжимает мой член и начинает двигать бедрами, возбуждая меня так, как умеет только она.
– Тебе придется называть меня «Госпожа профессор», если хочешь, чтобы я была с тобой добра.
– Госпожа профессор… – повторяю я, чтобы послушать, как звучат эти слова. – Сразу же представляю себе свою школьную учительницу математики: ей было за пятьдесят, у нее были сальные волосы и двойной подбородок размером с ее задницу.
Вик сдерживает смех, а потом высовывает язык и проводит по коже за ухом.
– Уверена, что смогу заставить тебя забыть ее образ, – шепчет она.
Ее тонкие, проворные пальцы скользят под мой пояс, в мои боксеры. Она захватывает мой член своей горячей ладонью и начинает медленные, но твердые движения вперед-назад.
