– …значит, вы действительно мертвый? Полностью? Совершенно? – ладхемская принцесса даже привстала, то ли чтобы лучше видеть, то ли чтобы её саму было слышно.
– Ухо живое.
– Ухо?
– Левое, – Ксандр потрогал это самое ухо, в котором поблескивал огненный топаз. – Или правое. Простите, позабыл за давностью лет.
– Шутите, – догадалась принцесса.
– Пытаюсь.
– Извините мою сестру, – протянула вторая, которая ныне была тоже в кучеряшках, но розовых. К счастью, без кораблика.
Зато с цветами, что выглядывали из парика то тут, то там.
Интересно, а если парик снять, волосы под ним будут? Свои? И если будут, то какие они? Короткие? А может, они вовсе головы бреют?
Мысль смутила.
Какое, собственно говоря, Ричарду дело. Но теперь почему-то, глядя на ладхемских принцесс, он не мог отделаться от мысли, что на лысину парик крепить проще. И… и вдруг они не потому лысые, что удобнее так? А наоборот?
Вдруг они просто лысые? А парики уже придумали, чтобы скрыть это?
И тогда… тогда зачем ему лысая жена?
А еще дети тоже лысыми могут быть.
И конечно, не сказать, чтобы это как-то повлияло на все остальное, в конце концов, местная нежить излишним эстетизмом не страдает, но… как-то оно не то, что ли.
– Если вы совсем мертвый, то зачем вам еда?
– За компанию, – ответил Ксандр, нисколько не смутившись. – Меня в свое время учили, что крайне невежливо смущать гостей отсутствием аппетита.
– А… – потянула Летиция.
Ариция же выставила вилку вперед:
– Ученые считают, что существование мертвой материи невозможно.
– Да ну?
– Именно. Вы ходите. Говорите. Думаете, надеюсь.
– Иногда. По праздникам.
– Не важно, некоторые и того не могут, – отмахнулась принцесса. – Вы потребляете пищу. Следовательно, вы живы.
– Нет.
– Но ученые…
– Привозите их сюда, – Ксандр одарил принцессу очаровательной улыбкой. Блеснули клыки и кто-то из сидевших за столом икнул, только не Ариция Ладхемская.
– Всех? – уточнила она.
– Можно начать с избранных. А там уж как пойдет.
– Пожалуй… а вы… дадите себя исследовать? Знаете, это было бы уникальным опытом… и помогло бы окончательно разрешить спор между Храмом и наукой.
Ксандр прикрыл глаза.
– Вряд ли, – прозвучал тихий голос Светозарного.
– Но почему?
– Иные вещи непознаваемы.
– Это вы просто познавать не желаете! – возмутилась Ариция Ладхемская.
Светозарный ответил мягкою улыбкой.
– Если подойти ко всему не просто так, а продуманно, то все можно познать. Вот к примеру, как мертвая материя может быть одновременно живой?
Ксандр закатил очи.
– Вспоминаю, – тихо пробормотал он. – Почему я старался пореже бывать дома. Когда еще был жив.
– Почему? – столь же тихо уточнил Ричард. А Светозарный чуть склонил голову, похоже, и ему было любопытно.
– Моя супруга… пусть покоиться с миром… у нее был похожий характер. Никогда-то не умела признать свою неправоту.
– Может, потому что была права? – Летиция Ладхемская, лысая она там или нет, слухом обладала тонким. – Почему мужчины так не хотят признавать, что женщина права?
– Потому что иногда она бывает не права, – возразила островитянка.
Мягко.
Словно извиняясь, хотя не понять, за что.
– В чем?
– Он мертвый, – огромная рука махнула в сторону Ксандра. – И живой. Ибо древняя сила наполнила плоть. Он разумен, ибо смерть его была таковой, что душа не отделилась от тела.
Ксандр закашлялся.
И это не осталось без внимания.
– Он болеет! – возразила Ариция Ладхемская, которая категорически не желала отступать от своего. – И как понять, наступила ли смерть?
– Наступила! – рявкнул Ксандр.
– А вы откуда знаете?
– Прочувствовал!
– Ваши ощущения глубоко субъективны, а наука должна оперировать объективными фактами, – возразили ему.
– У меня сердце не бьется!
– Да? – она слегка нахмурилась. – А вы уверены?
– Проверьте.
Ариция встала и весьма решительно направилась к Ксандру. Она подняла голову, и шляпка-кораблик в кучеряшках волос опасно накренилась. Показалось даже, что еще немного и вывалится.
Кораблика было жаль.
– Очень… серьезная женщина, – тихо произнес Светозарный. – Берегитесь.
– Чего?
– Если она решит выйти за вас замуж, вам будет сложно ей отказать.
От девы пахло розами, и лилиями, и еще какими-то цветами. Вблизи её лицо, покрытое толстым слоем белил и пудры, казалось маской, причем довольно уродливой. Щеки горели алыми пятнами, а подведенные темной тушью глаза казались слишком уж страшными.
И…
Ксандр протянул руку. И Ариция Ладхемская взялась за нее. Двумя пальчиками.
За столом воцарилась тишина.
– Надо же… действительно… пульса нет. Но это еще ничего не доказывает!
– Да?
– Сердцебиение может быть столь слабым, что обычным способом его не услышишь. Я читала, что науке известны случаи, когда пациентов, впавших в глубокий сон, принимали за умерших. Это приводило ко всякого рода… недопониманиям. Вполне возможно…
– Я не сплю.
– Да погодите вы, – она махнула рукой, и кружево качнулось перед самым носом Ксандра. – Сейчас вы не спите, но вот… возможно то, что считается смертью, на самом деле лишь свидетельство глубокой перестройки организма под воздействием внешней энергии.
Она чуть прикусила губу.
Губы были красными. Слишком уж красными для белого лица. И это тоже пугало. Интересно, если Ричард попросит принцесс умыться и снять парики, это будет считаться неприличным?
А если будет, то насколько?
– Ваши жизненные процессы замедлились до крайности, что и позволило вам просуществовать столь длительное время. Конечно, вскрытие могло бы дать более точные ответы.
– Я не хочу, чтобы меня вскрывали.
– Наука требует жертв!
– Пожертвуйте ей кого-нибудь другого!
– Кого? – кажется, принцесса отнеслась к предложению весьма серьезно.
– Себя!
– Я живая.
– Это временно. Умрете, вот тогда пусть и исследуют.
