– И?
– На такое способны лишь Вещуньи.
– Что?
Она огладила волосы. И взглядом поискала зеркало. Женщина. Пусть с секирой, которую она зря с собой не захватила, а все одно женщина.
– Думаю, если Лассар не соврал, то в вас пробудилась та, старая кровь. И вот так вот… Летиция Ладхемская способна коснуться смерти. Вы Вещунья…
– Нет, – Брунгильда затрясла головой и мягко так, словно болезному, сказала. – Это все он. Никас. Удумал какой-то обряд. И… провел. А я глупая, что поверила. Дома… там будет неправдою сказать, будто бы на Островах люди иные, что только правду говорят и чести держатся. Люди, они везде разные. Хватает и у нас подлецов, но вот… путается все. В голове.
– От усталости, – Ричард предложил руку. – На самом деле ваш… знакомый…
Почему-то показалось, что другом того человека называть не стоит.
– Многое узнал. Хотя, конечно, в книгах пишут далеко не все. Главное отличие чернокнижия от некромантии состоит в том, что некромантия использует силу тьмы. Тьма суть явление природы. Она существует вовне, как существует свет. Ибо там, где есть жизнь, смерть неизбежна. На самом деле кое-кто из моих предков полагал, что изначальная сила вовсе едина, что лишь тот, кто берет её, он и придает «окрас». Скажем так.
Она слушала внимательно.
Медленно ступала и… пожалуй, в какой-то момент эта неловкость, которую Ричард ощущал постоянно, исчезла.
– Чернокнижник же не имеет возможности использовать сам силу мира, однако он может забрать кровь и жизнь другого существа, обменяв их на эту силу. В том помогают ритуалы.
– У нас говорят, что чернокнижник уродлив.
– Становится. Со временем. Сила меняет, особенно такая. Ваш… знакомый… еще предстоит выяснить, понимал ли он, сколь опасен этот ритуал. И что проводник обречен.
– Но я…
– Другой бы человек остался бы там. Он бы не сумел отыскать обратной дороги. И его жизнь, его душа была бы платой тьме. Тьма… она весьма своеобразна. Но плату берет. Всегда разную.
– И все-таки… – у дверей в свои покои Брунгильда остановилась. – Он… он, наверное, не хотел… не собирался.
Только почему-то показалось, что и сама она в сказанное не верит.
– Я разберусь, – пообещал Ричард.
Глава 18
Где случается важный разговор с непредсказуемыми последствиями
«И взяла тогда ведьма горшок, бросила в него три мышиных хвоста, толстую жабу и светлый волос. А после плеснула черной-черной крови. И, поставив котелок на огонь, стала варить зелье, костью помешивала да приговаривала: «Через солнце, под луной, будешь ныне только мой»».
Детская сказка о злопакостной ведьме, которая притворилась прекрасною принцессой, и добром королевиче.
Мать, мать, мать…
Что еще сказать?
Стоило мне выглянуть из библиотеки, как навстречу попался рыцарь. Такой вот типичный рыцарь в сияющих доспехах. Причем доспехи и вправду сияли.
Белизной.
С плеча красиво стекал плащ, а в руке виднелся меч. Серьезный такой. Я только икнула. И рыцарь тоже. Хотя получилось гулко, как из бочки.
– Здрасьте, – сказала я, пытаясь понять, как бы поплотнее в крылья завернуться, если они огненные и полупрозрачные. – А вы не подскажете, что за ерунда тут происходит?
– Демоны.
– Да? – я стрельнула глазами влево. Вправо. Даже вверх. И рыцарь тоже поглядел. Я еще подумала, что ему, бедолажному, на диво неудобно должно быть голову задирать.
В шлеме.
– Где? – поинтересовалась я, раздумывая, что мне делать, если вдруг крылья погаснут. Я же ж… это даже не неглиже, это полное ню. А менталитет тут такой… ню не искореженный.
– Не знаю, – он потер мечом лоб, вернее шлем. – Вы же демон?
– Местами, – не стала отрицать я. – Убивать будете?
– Не знаю, – растерянно произнес рыцарь. – А надо? Вы же ж вроде бы тут…
– Тут.
– Ну вот… и не собираетесь душу мою пожрать?
– Я на диете! – почти искренне ответила я.
– Это хорошо… а…. – он, наконец, что-то такое разглядел. Или понял.
Отступил.
Оглянулся и почувствовалась этакая вот неуверенность.
– Может… вам помочь чего?
Меч отправился в ножны, а вот плащ слетел с плеча, чтобы опуститься поверх моих огненных крыльев. И вовремя, поскольку те взяли да погасли.
– С-спасибо, – выдавила я, вцепившись в этот самый плащик обеими руками. – Оно как-то… вот… получилось. Я стояла, стояла, а потом что-то вдруг раз… и нехорошо так.
– Тьма первозданная очнулась, – пояснил рыцарь, отступая. И еще немного.
– Вот-вот. И крылья… а платье взяло и осыпалось. И командор.
– Осыпался?
– Нет, но… что-то с ним было не то. Не так.
– Наш тоже пропал.
– Это тот, который… Светозарный? – дурацкий, если подумать, разговор получается. Тем паче, что я даже имени этого славного рыцаря не знаю. – Жоржетта.
Я решила представиться первой.
И присела.
Руку не протяну, во избежание.
– Брат Янош, – сказал рыцарь и шею потянул, пытаясь разглядеть хоть что-то. – Так вы не видели?
– Вашего Светозарного? Нет. К сожалению. Но можем поискать.
– Будем весьма вам благодарны.
Вежливые они. Но вот спиной поворачиваться все одно не тянет. Потому как вежливость вежливостью, а меч на поясе у него все одно висит.
– Так а что с Проклятым?
– Ну вот зачем сразу так? – укорила я. – Что за предрассудки? Он нормальный человек…
– Только мертвый и душу продал за бессмертие.
– Можно подумать, выбор у меня имелся, – прогудел знакомый голос и как-то вот даже дышать стало легче.
Лассар… в общем, не знаю, можно ли сказать, что он ожил, но вот тьмою больше не истекал, и вообще вся груда железа опять воедино собралась.
– Да и не продавал я душу. Её просто привязали к телу. К тому, что от него осталось, – мне почудилось, что великий Командор поморщился. – Так куда там ваш мальчик вляпался?
– Пропал, – уточнил брат Янош, красиво возложивши руку на меч.
Это он зря. У Лассара тоже меч имелся, и куда как посолиднее. Но рук возлагать он не стал, только поправил:
– Вляпался. Поверь моему опыту, добрый брат Янош, такие именно вляпываются. Вечно им на жопе ровно не сидится, подвига ищут.
И по тому, как брат Янош вздохнул, я поняла, что глубокую сию мысль он разделяет. И даже поддерживает.
