– Одна из которых стала женой князя Вессарского, Иннора…
– Иннора Великого, – поправила Летиция.
И парик тоже. Съехал он немного. Самую малость. А вот от поправки тоже съехал, но уже на другую сторону, отчего вид у прекрасной принцессы стал несколько разбойничий.
– Первого государя Ладхемского…
– А другая, – продолжил Светозарный. – Вышла замуж в страну снегов, где и кровью своей благословенной принесла весну в край вечных морозов.
– У Иоганна Благостного была супруга из далеких краев, – Мудрослава чуть склонила голову. – Интересно… получается.
Очень интересно.
И выходит… а что, собственно говоря, выходит?
– Все просто, – прогромыхал знакомый голос. И все обернулись. А рябая девица и рот разинула да так, что я заволновалась: как бы она челюсть не вывихнула ненароком-то.
Командор Лассар, конечно, на людей неподготовленных впечатление производил.
И ладхемцы в алых мундирах поспешили вытянуться, островитяне вновь к топорам потянулись, а старший из числа степняков руку на плеть положил.
Нет, надо с этим что-то да делать, в смысле, с местною дурною привычкой являться к обеду во всеоружии. Этак ведь недолго поубивать друг друга.
А оно нам надо?
Оно нам не надо. Вот совершенно.
– Спокойно! – как-то голос мой прозвучал вот совершенно неспокойно. Нервно даже прозвучал, да. – Это всего-навсего Командор Лассар…
…лягушонка, мать его. В коробчонке.
Командор соизволил изобразить поклон.
– Воплощение тьмы… – пробормотал Светозарный каким-то вот таким нехорошим тоном, который будил в моей душе подозрения, что поздновато я спохватилась.
При входе надо было изымать оружие.
И столовые ножи.
И вилки убрать. Так, на всякий случай.
– Проклятое творение некроманта… – Светозарный выступил вперед и плечи расправил. И главное вид у него сделался донельзя героическим.
Принцессы оказались за широкою спиной.
– Это…
Я удержала Ричарда.
Что-то подсказывало, что угрозы Светозарный не представляет, да и справится с ним Лассар. Тот и хмыкнул. И голову набок склонил.
То есть шлем склонился.
Тьма в нем качнулась, заклубилась.
Летиция Ладхемская охнула и поспешно замахала веером.
– А он тоже мертвый? – уточнила Ариция Ладхемская, сделав попытку вылезть вперед, но была остановлена рукой Светозарного. Тот разом сделался вроде как выше, шире и желанием защитить всех да вся от него за версту разило. Как и благочестием.
Даже вон нос зачесался.
– Мертвый, мертвый, – Лассар спорить с девицей не стал. – А что до этой вашей… так просто все. Отсюда она. И не сестры то были, а правнучки.
– Я… вызываю тебя на бой! – прозвучал не слишком уверенный голос Светозарного.
– Обойдешься, – Лассар отмахнулся. – Не дорос ты еще со мною биться.
Рыцарь света и благородный паладин моргнул.
Наверное, этакого он не ожидал. Он оглянулся на Ричарда и в глазах его читался вопрос и даже возмущение. Я развела руками: что поделаешь, жизнь, она такая.
– Это… это не честно!
– Зато удобно, – Лассар взял со стола виноградину. – Если бы ты знал, мальчик, как я устал биться со всякими там…
– Я не всякий!
– Это ты так думаешь. Я вон… еще первые пару сотен лет, так тихо было. Спокойно. Нежить одна. А потом понеслось. Каждый год какой-нибудь придурок да явится с фантазией больной. Повергнуть меня… и главное, сперва-то еще пытался вразумлять, говорить… так нет… напрямую не выходило, так начали, то какой-то трухи в саркофаг напихают.
– Это были мощи, – зачем-то пояснил Ксандр, который до того стоял тихо. – В хрониках указано. Мощи святой Агнелии.
– Вот… никакого сочувствия к бедной женщине. И у меня потом почесуха. То артефакт кинут, то голову чью-то, небось, тоже несчастного святого, то еще какую пакость… успокойтесь уже. Глянешь, вроде и взрослые люди, а ведете себя, что дети…
Стало тихо так.
Неудобно.
Светозарный покраснел.
Плотно так. С гарантией. Принцессы поспешно отвернулись, делая вид, что очень уж их живопись местная заинтересовала. Викинги и те, кажется, смутились. Правда, не понять, с чего.
– Погодите, – и в этой тишине голос человека, что держался подле островитянки, прозвучал донельзя звонко. – Так вы утверждаете, что та женщина…
– Последняя дева из рода Архаг. И не Кессария её звали. Кессери-ан-ора Архаг, дочь Ричарда Архаг…
Стало еще тише.
– Но это… простите… это… – человек прикусил губу. – Это же все меняет!
Глава 5
Повествующая о тайнах минулого
И изрекла дева так: «Прильни же к персям моим, облобызай уста мои, слаще которых нет, назови меня своею женой, и тогда открою я тайну великую, коию храню уж многие годы». Но отказался мудрец, ибо прозрел истинный лик демоницы. Извлек он меч и поразил отродье тьмы!
«Нравоучительное повествования о славных деяниях воинов Света, коии, не щадя живота своего, берегли мир от всяких напастей, писанное отшельником Савутием по разумению его».
– Она появилась на свет в год, когда великий город пожрала тьма, и с ним – сильнейших из сильнейших. В год, когда мы вынуждены были заплатить кровью и жизнью за все-то, сотворенное, во благо ли оно было сотворено или во вред, – Лассар поднял на ладони красный камень. Откуда взял?
Ричард не видел.
Камня так точно.
Он был невелик, чуть больше перепелиного яйца, но горел ровным ярким светом. И казалось, даже солнечный свет сделался тусклее.
Погасли драгоценности принцесс.
И появилось огромное желание – коснуться этого вот огня. Он должен принадлежать Ричарду! И только ему! Желание было столь сильным, что он почти решился шагнуть.
Потребовать.
Но чьи-то пальцы опустились на руку. И наваждение схлынуло.
– Это не может быть правдой, – Светозарный упрямо мотнул головой. И подумалось, что все-таки, наверное, зря его Ричард приглашал.
Вызов этот неудачный.
И насмешка.
Проигрыш паладин принял бы, как и смерть, а вот сумеет ли простить отказ от боя? И насмешку? Стоит. Смотрит. Желваки ходят. И в глазах обида. Хотя вот зря. Лассар, он… его и демон одолеть не сумел, что уж о человеке говорить.
Сам Ричард точно не рискнул бы вызывать.
– Я еще был живым человеком. Я помню это дитя с волосами белыми, что лебединый пух. Она росла… она была нашей надеждой, и каждый, кому случилось уцелеть, боялся, что однажды не сумеет эту надежду защитить. И дарил ей силу, – голос Лассара звучал глуше обычного. – Мы, те, кто еще недавно тряслись над каждою крупицей, жизни свои тратили на преумножение этой силы, могущества, теперь готовы были отдать всю, до капли, лишь бы уцелело это дитя.
